Китайская власть

Согласно обнародованным 21 февраля 2016 г. данным Комиссии по банковскому регулированию КНР, невозвратные кредиты на 31 декабря 2015 г. составляли 1,27 трлн. юаней (196 млрд. долл.), их объем вырос на 51% за год. Общий показатель чистой прибыли китайских банков составил 1,59 трлн. юаней — самый низкий показатель за последние пять лет. Предыдущие три года объем проблемных кредитов в портфелях китайских банков удваивался ежегодно, однако в процентном выражении официальный показатель все еще остается очень низким по мировым стандартам. Для сравнения: перед долговым кризисом в Греции доля проблемных кредитов в большинстве банков составляла от 30 до 40%, в Китае официальный показатель — только 2%. 

Черт в мелочах, или в банковских терминах — плохими кредитами или невозвратными долгами называются такие заемные средства, которые не могут быть возвращены заемщиком ни при каких обстоятельствах. Однако для банковской системы Китая активно используется термин nonperforming asset («просроченный кредит») — или объем таких банковских кредитов, по которым заемщики не выплачивают процентов. По сути, это деньги, также выпущенные в никуда, но которые гипотетически можно вернуть в финансовую систему. При одном обстоятельстве — если экономика находится как минимум в стагнации. В случае падения такие кредиты могут сразу же трансформироваться в «плохие долги». Сегодня такой показатель в Китае составляет 22%. Это всего полшага до Греции[5].

По мнению менеджера американского хедж-фонда Hayman Capital Кайла Басса, высказанного в 2015 году, потери банковского сектора Китая могли бы составить около 10% его активов, или 3,5 трлн долл — сумма, которая превосходит нынешние золотовалютные резервы страны размером около 3,3 трлн. долл[6].

Согласно формуле МВФ, минимальные резервы страны должны составлять не меньше чем 10% экспорта (в 2015 г. экспорт Китая составил 2,15 трлн долл, 10% = 215 млрд. долл.), плюс 30% краткосрочного валютного долга, плюс 10% денежной массы (14 трлн. юаней, или свыше 2 трлн долл), а также плюс 15% остальных обязательств. Согласно Бассу, китайские резервы должны составлять минимум 2,7 трлн. долл. Однако с учетом того, что ЗВР Китая сократились на полтриллиона долларов в 2015 г. и продолжают сокращаться по 100 млрд долл ежемесячно из-за поддержки Народным банком твердого курса юаня, а также стабильности на фондовых рынках, Китай уже сейчас подошел к минимальным пороговым значениям ЗВР, которых уже не хватает для рассчитанного инвестором покрытия проблем китайской банковской системы.

НБК, по мнению Басса, может принять ряд мер для спасения банков, но все они приведут к сокращению ЗВР, бегству капитала и, как следствие, девальвации юаня, которая, как ожидает инвестор, составит 30%, или падению юаня до стоимости китайской валюты, примерно до 9 юаней за доллар США. Надо отметить, что прогнозы Басса не носят апокалиптического характера и делаются при нынешних темпах оттока капитала, с учетом относительной стабильности китайских фондовых рынков и сохранения стабильности товарооборота Китая с внешним миром. Остальные эксперты еще менее оптимистичны в своих прогнозах относительно курса юаня — правительство Китая не сможет одновременно справиться с пузырем на рынке недвижимости, кредитном, фондовом и валютных рынках.

Однако главной лакуной в рассуждениях американского инвестора являются неточные критерии для оценки плохих долгов банковской системы Китая, которые, возможно, завышены Бассом. Именно на это обращают внимание эксперты Deutschе Bank, которые считают, что сценарий Басса возможен, но в 2017–2019 гг. с долей вероятности в 20%. По мнению немецких банкиров, даже при сценарии «жесткой посадки» китайской экономике понадобится лишь 500 млрд. долл. для решения проблем банковской системы[7].

События 2019-2020 года во многом совпали с описанным выше мнением. Ситуация с рисками в банковском секторе только усугубилась в 2020 году.

Корпоративный долг