Китайские дети - маленькие солдатики

Несколько лет назад одна из лучших государственных школ Пекина решила, что в составе ее учеников должны быть «иностранные глаза». В политике этой школы я распознала черты прототипа американской: рейтинги больше не обнародуем; учебники должны оставаться в школе; размеры классов свести к двадцати пяти ученикам максимум; заводим клуб умственного здоровья – как паровой клапан от давления учебы. Ученики сами выбирают себе некоторые предметы, в том числе плавание, скалолазание и фрисби. Плюс реформа цзоубань, что буквально означает «пеший класс», то есть ученики переходили из кабинета в кабинет к каждому следующему уроку.

Мне стало любопытно заглянуть за кулисы, и я позвонила в школу – представиться, а затем полетела в Пекин.

– Школа «День нации» была основана в 1951 году, – сказал учитель Дай Чун раскаленным весенним днем, встречая меня у школьных ворот. – Первые выпускники нашей школы служили командирами Народно-освободительной армии. – Мы прошли мимо монумента в виде исполинского экзаменационного листа, проверенного автоматически: три ромбовидные бетонные плиты тридцати футов в высоту, в каждом пробито по дырке.

Сильнее всего учитель Дай гордился реформой «пеший класс».

– Теперь наши ученики могут повидаться с друзьями на одном занятии и познакомиться с другими на следующем, – оживленно пояснил Дай, пухлый мужчина, постриженный «под горшок». Аманде такие перемены понравились бы: традиционный вариант китайского класса она именовала «камерой застоя» – с одними и теми же тридцатью, сорока или пятьюдесятью учениками сидишь все школьные годы напролет.

Индивидуальность и выбор тоже нашлись в меню.

– Мы считаем, что традиционное китайское авторитарное преподавание имеет массу отрицательных следствий и отклоняется от сути образования, которая заключается в обслуживании индивидуальности. Наши учителя – они как друзья, они равные.

Я усомнилась в том, что авторитаризм можно директивно исключить, но само усилие меня порадовало. Я целый час записывала за Даем, пока мы гуляли по территории и он мне все показывал.

– А вот президент ученического союза. Ее только что избрали, – сказал Дай, останавливаясь перед плакатом на стене в коридоре; на плакате был снимок тощей девочки в очках.

– У вас ученические союзы есть? – изумленно спросила я. Подумала, не для галочки ли такие объединения.

– Да, – уверенно ответил Дай и продолжил: – Ученикам предлагается выражать свое мнение и выдвигать предложения, а союз доносит их до соответствующих отделов. – Ученики получили возможность и жаловаться онлайн – или присаживаться к директору школы за обедом.

– Не происходило ли чего-нибудь непредвиденного?

– Происходило, – признал Дай, щурясь на солнце. – Ученикам не плевать на их права. Мы этого не ожидали. Они жалуются различным отделам и добиваются, чтобы их трудности улаживались.

Учитель Дай, казалось, не на шутку удивлен, а его наивность показалась мне чарующей.

– Можете привести пример? – спросила я. Мы подошли к школьному музею, и Дай распахнул стеклянные двери, чтобы мы укрылись от жары.

– Зимой не было горячей воды, и ученики оказались недовольны, – сказал он. Мы приблизились к массивному бюсту основателя школы, выставленному перед фотоисторией школы – шестьдесят пять лет, три стены.

– А раньше была только холодная вода? – спросила я.

– Да. Мы считали, что холодная вода укрепляет в учениках выносливость и силу воли, – сказал Дай, хихикнув, и этим впервые скрыл некоторую нервозность. – Но теперь мы гуманнее.

Требования продолжили поступать, сказал Дай. Одна группа пожелала баки для раздельного сбора мусора. Другая раскритиковала учительские привилегии, в том числе лифты, которыми ученикам пользоваться не разрешалось, и много десятилетий ученики таскали учебники по многочисленным лестницам.

– Теперь и ученики, и учителя ездят на лифтах вместе, – сказал Дай.

Ученики «Дня нации» ухитрились облегчить себе цзюнь сюнь – военную подготовку, одно из самых жестоких физических испытаний, какие приходится выдерживать школьникам по всему Китаю. Ученики восстали против строевой подготовки – «бесчеловечной и косной», как сказал Дай, и школа отменила самые зверские ее части.

– Есть ли какие-то пределы переменам? – спросила я у Дая.

– Были кое-какие отрицательные последствия, – медленно ответил Дай. – Ученики начали впрямую нарушать правила и не слушаться учителей. В Китае не хватает гражданского общества, и, когда людям предоставляют некоторые свободы, у их поведения нет компаса.

– Может, школа способна справиться с этими новыми свободами? – спросила я.

Дай Чун помолчал несколько секунд, а затем рассмеялся, тревога постепенно покинула его лицо.

– Посмотрим, – сказал он. – Посмотрим.

* * *

В школах больших китайских городов происходят перемены.