Китайский дневник

Когда с лапшой было покончено, я, не желая быть опереженным и опасаясь, что новая беседа, начавшись, вновь может увести не в ту степь, заговорил первым:

- На меня произвел большое впечатление ваш вчерашний разговор. Настолько, что сегодня утром я, например, обнаружил любопытную вещь: не стало того тростникового коридора с табличками, по которому я шел вчера. В результате я додумался до того, что в этом виновато влияние того силового поля, о котором вы говорили. Лишь потом я осознал: тростник был не настоящим, и утром вы просто убрали его, уж не знаю зачем. Ведь так?

Умиротворенно-благодушное выражение лиц не изменилось, но все присутствующие обменялись быстрыми, как молнии, взглядами.

- То, о чем ты сейчас рассказал, очень логично, – ответил мне Чуань Дзон, – ведь разговоры на ночь, как правило, производят наибольшее впечатление. Мой ответ прост: да, мы перенесли тростник. Он нам надоел, пора придумать что-то более элегантное. Устраивает? – И он, внезапно посерьезнев, посмотрел мне прямо в глаза. Обычно я не боюсь прямых взглядов. В детстве я жил в неспокойном районе, и прямой взгляд означает для меня вызов и агрессию. Отвести взгляд – значит моментально проиграть или постараться миновать конфликт. Тут же я, сам не знаю почему, поймал себя на том, что смотрю куда-то в глубины густого бульона на дне моей миски, а Чуань Дзон продолжает сверлить мое темя.

- Если ты так говоришь, то я тебе верю. У меня нет причин сомневаться в вас. Пока нет… – наконец нашелся я и вернул китайцу его прямой взгляд, но тот уже отвернулся от меня.

- Мы не хотим тебя дурить, – ответил Чуань Дзон. – В этом нет смысла. Однако мы пока не знаем сами, что ты за человек. Сейчас твой психологический портрет становится для меня немного яснее. Я скажу тебе прямо, если бы ты не закончил свою речь вопросом «Ведь так?», мой ответ про убранный бамбук – прости, то есть тростник, – был бы единственным, что бы ты от меня услышал. И ты бы остался доволен. Потому что для многих людей простые ответы, соответствующие их ожиданиям, – наилучшие и единственно возможные. Но ты сомневаешься в правильности своей догадки – значит, твой разум оставил для тебя лазейку, чтобы докопаться до истины. Выходит, твой разум ощущает себя достаточно сильным, чтобы принять нечто, что противоречит привычной тебе реальности. Мир изменчив и многообразен, но в нашем человеческом восприятии подчас он еще более дезорганизован. В этом доме, помимо истории его строительства, нет секретов и тайн. Поэтому я дам тебе другой ответ: мы не знаем, о чём ты говоришь. Мы не видели ни тростникового коридора, ни табличек. Между сторожкой, где живут охранники, и нашим домом, сколько я себя помню, был километр соснового леса, а за ним – изгородь из ветвей, довольно уродливая. Мы ее обновляем периодически, и летом на ней распускаются цветы вьюна. Зимой она непритязательна, уж прости…

- Как я понимаю, в качестве верного мне следует рассматривать второй вариант. Тростниковый коридор, который я видел ночью, на самом деле не существует, – услышал я собственный мрачный голос. Я снова чувствовал, как у меня по затылку поползли мурашки оттого, что вернулось ощущение двойной реальности, а мой разум настойчиво пытался разрешить этот парадокс.

- А вот этого мы тебе не говорили, – без тени иронии сказал Хуршид.

- Готовые ответы притупляют наш ум, – сделав примирительный жест ладонью, вклинился Манфу. – Мы же не хотим испортить тебе удовольствие от наблюдения за играми собственного разума. Наслаждайся. В конце концов, если ты пробудешь с нами еще несколько дней – а мы тебе рады, не сомневайся, – то такая игра, возможно, войдет у тебя в привычку. Ты узнаешь больше о своих способностях и недостатках. Просто не гнушайся делиться своими ощущениями с нами. Мы тебе поможем в трудную минуту, а ты поможешь нам. Помнишь, вчера мы говорили, что ты можешь принести пользу в нашем бизнесе в качестве источника иной точку зрения. Так и здесь. Мы тут все гуманитарии. Ты инженер. Мы уже привыкли к этому месту, а ты – нет. Ты можешь помочь нам, если захочешь. И дело не в том, что мы кормим тебя лапшой и пельменями. Если тебе всё это неинтересно и странно, если ты готов позволить своему разуму поставить плотную стену между тем, что тебе «показалось» и тем, что ты видишь в настоящий момент, ты тоже не проиграешь. Это сделает тебя сильнее и харизматичнее, менее подверженным влияниям извне. И мы будем уважать твой выбор, ты наш гость, и ты ничего нам не должен.

- Спасибо, – съязвил я. Мурашки продолжали ползать по затылку, но я вдруг как-то успокоился и внезапно почувствовал симпатию к Манфу – и не только к нему, а ко всем своим новым друзьям. От них исходили спокойствие и доброжелательность, которых мне сейчас так недоставало. Я решил продолжить:

- Я хочу остаться с вами, мне здесь интересно. Да эти ваши сумасшедшие намеки и истории не могут не заинтриговать! Ну, расскажите теперь мне про ваш «прибор»! Мне сейчас занятно, какую очередную двусмысленную отговорку я получу.