Китайский попугай

— Нет. Впервые я увидела эти места несколько лет назад, когда мы с отцом приехали в санаторий доктора Уайткомба, здесь неподалеку, за ранчо Мэддена, в пустыне. А когда я осталась совсем одна, пришлось взяться за работу. Впрочем, это я уже начала рассказывать вам историю своей жизни…

— Так и должно быть, женщины и дети мне всегда исповедуются — есть, наверное, во мне что-то пасторское. А кофе здесь отвратительный.

— Вы правы. Что закажете на десерт? Здесь предлагают два вида пирога — один яблочный, а другой кончился. Выбирайте.

— Уже выбрал. Тот, второй. Официант! Счет, пожалуйста. Разрешите, я заплачу за нас обоих.

— Ни в коем случае!

— Но после атаки, предпринятой моей отбивной на ваши брюки… Разрешите хоть часть тяжести снять с души!

— Глупости! Я в служебной командировке, мне платят суточные. А если будете упорствовать, заплачу и за вас!

Проигнорировав зубочистки, услужливо предложенные кассиршей, Боб Иден вслед за девушкой вышел на улицу. Уже совсем стемнело, и вокруг не было ни души. Цепочка разноцветных лампочек на фронтоне соседнего низкого здания извещала, что здесь можно поразвлечься.

— Куда пойдем? — спросил Боб. — Может, в кино?

— Исключается. Этот фильм я отлично помню, он мне стоил десяти лет жизни. А что вы, собственно говоря, здесь делаете? Мне ведь люди тоже исповедуются. Я знаю о вас лишь то, что вы нездешний.

— Верно, нездешний. А зачем приехал — слишком долго рассказывать. Когда-нибудь все обязательно расскажу, а сейчас я должен разыскать редактора «Эльдорадо таймс». У меня к нему письмо.

— Вилла Холли?

— Как, вы его знаете?

— Да его все знают. Пошли, он, наверное, в редакции.

Молодые люди свернули на Первую улицу. Бобу Идену было приятно сознавать, что рядом с ним идет такое очаровательное, стройное создание. Он еще не встречал девушки столь непосредственной, открытой и столь уверенной в себе, не чувствующей страха перед жизнью. Неужели этот заброшенный в пустыне городишко казался ему серым и неинтересным? Да он просто прелесть!

В окне редакции горел свет и была видна фигура худощавого человека, склонившегося над пишущей машинкой. При виде гостей Вилл Холли встал и сдвинул со лба зеленый козырек, заслонявший глаза от яркого света лампы. Он оказался высоким мужчиной, преждевременно поседевшим, с печальными добрыми глазами. На вид ему было за тридцать.

— Привет, Паула! — тепло приветствовал он девушку.

— Привет, Вилл. Ты только погляди, что я нашла в «Оазисе».

Редактор улыбнулся.

— Я всегда говорил, если кому и суждено обнаружить в Эльдорадо что-нибудь заслуживающее внимания, так это тебе. Не знаю, кто вы, молодой человек, но из пустыни лучше поскорее убраться, пока она вас не поглотила.

— У меня к вам рекомендательное письмо, мистер Холли, от вашего знакомого, Флэтгейта.

— О, Гарри Флэтгейт!

Взяв письмо, Вилл Холли задумчиво повертел его в руках.

— Эхо далекого прошлого! Мы с Гарри были начинающими журналистами в нью-йоркском «Сан». Вот это был журнал!

Прочтя письмо, журналист какое-то время молча смотрел в черноту за окном, видимо, вспоминая прежние годы, потом обратился к гостю:

— Гарри пишет, что у вас тут дела.

— Верно, — подтвердил Боб. — Когда-нибудь я расскажу об этом, а пока хочу просить помочь мне найти машину, чтобы съездить на ранчо Мэддена. Можно здесь взять машину напрокат?

— Вы хотите увидеться с самим Мэдденом?

— Да, и как можно скорее. Он должен быть у себя на ранчо.

Вилл Холли с интересом смотрел на гостя.

— Сам я Мэддена не видел, но слышал, что он вчера приехал из Бэрстоу. Наверняка эта молодая особа сможет вам больше сообщить о нем. Вы знакомы?

— Да как сказать, — смущенно улыбнулся Иден. — Некоторым образом нас познакомила моя отбивная, но что касается имен и фамилий…

— Ага, понятно. Тогда разрешите представить: мистер Боб Иден, мисс Паула Вэнделл. Даже в этом предбаннике ада не следует забывать о хороших манерах.

— Сердечно вам благодарен, — поклонился Боб Иден. — А теперь, раз уж мы официально познакомились, разрешите полюбопытствовать, мисс Вэнделл: вы знаете Мэддена лично?