«Китайский синдром» Путина. Прорыв или утопия

По-своему китайцы, конечно, были правы, потому что финансово-банковская система является ключевой, и если туда пустить иностранцев, то через банки они быстро начнут контролировать всю китайскую экономику. Сегодня, видимо, деваться уже некуда, и на XIX съезде КПК, который проходил осенью 2017 года, а также на Всекитайском съезде народных представителей (ВСНП) в марте этого года стали говорить о том, что Китай будет открывать доступ иностранному капиталу и в такие особенно чувствительные сферы, как банки, финансы, страховой бизнес. На только что прошедшем Боаоском Азиатском Форуме (БАФ) Си Цзиньпин добавил в этот список еще и автомобильную промышленность.

Не факт, что каждое заявленное китайского руководства будет в полной мере выполнено – то, что Китай обещает, всегда надо делить на десять. Еще лет пятнадцать назад Пекин стал добиваться включения юаня в корзину резервных валют МВФ. Но в эту корзину могут входить только свободно конвертируемые валюты. Китайский юань таковым не был – для этого нужно было бы снять любые ограничения на трансграничное движение капитала.

Россия, например, имеет рубль, который де-юре является свободно конвертируемой валютой, потому что у нас нет никаких барьеров в движении капиталов: заходи, выходи, выноси все что хочешь, – но де-факто рубль мало кому нужен. С китайским юанем ситуация другая. В 2016 году он заполучил статус резервной валюты, но так и не стал свободно конвертируемым. При этом китайцы всегда усиленно уверяли, что они потихонечку-полегонечку расширяют конвертируемость юаня. Сейчас им в очередной раз приходится это обещать, и они все-таки пустят иностранных инвесторов на свой рынок. И опять трудно с уверенность сказать, насколько эти обещания будут реализованы: одно дело, когда на ВСНП декларировалось, что Китай будет «открываться», другое – когда Си Цзиньпин подобное заявление сделал на форуме в Боао – на форуме, который ежегодно собирает по шестьдесят-семьдесят зарубежных делегаций и который называют «азиатским Давосом». В этом году БАФ собрал две тысячи человек из шестидесяти трех стран мира. В Боао руководитель Китая очень много говорил о реализации проекта Нового шелкового пути. На сегодняшний день в рамках этого проекта около восьмидесяти стран и международных организаций, в том числе и российских, уже подписали с Китаем документы о сотрудничестве.

Казалось бы, внешние успехи КНР – налицо, но все же я не особенно очаровывался бы ими, потому что эта страна не успела сделать необходимый маневр в сторону внутреннего рынка. И если сейчас Соединенные Штаты начнут быстро «трамбовать» Китай, то его экономика понесет серьезные ущербы.

При этом нельзя забывать о том, что КНР имеет громадный долг, причем не только в абсолютном выражении, но и в относительном: по официальным данным Китая – порядка 300 % ВВП, а если взять в расчет еще и теневой банкинг, то получается под 600 % ВВП. Как они смогут сманеврировать в случае серьезного обострения отношений с США, трудно сказать. На форуме в Боао товарищ Си ничего не говорил по поводу интернационализации юаня, но думаю, что все его заявления насчет открытости китайской экономики, концепции «один пояс – один путь» подразумевают, что китайцы будут продвигать юань в мировых масштабах. И здесь китайская валюта серьезно сталкивается с долларом. Нельзя забывать, что США объявили войну и России, и Китаю.

В этих условиях есть ли шанс сблизить наши экономики и вместе противостоять американской агрессии? Как бы мы в сближении с Китаем не поменяли шило на мыло, потому что со временем он может стать для нас угрозой точно так же, как сегодня США.

Да, мы вынуждены сейчас опираться на Китай, сотрудничать с ним. КНР сейчас имеет активное сальдо торговли с Россией, поэтому у Китая есть возможность это сальдо конвертировать в экспорт капитала. Но боюсь, что китайцы начнут активно скупать российскую экономику, под благовидными предлогами они будут создавать какие-то предприятия по производству того, другого, третьего. Поэтому во взаимоотношении с КНР очень важно придерживаться принципа симметрии: сколько они инвестируют в нашу экономику, столько же должны инвестировать и мы. Но на данный момент, к сожалению, китайские инвестиции в российской экономике намного превышают наши инвестиции в китайской экономике. Хотя это и неудивительно. И не только потому, что мы экономически слабее и у нас отрицательное сальдо в торговли с Китаем, но еще и потому, что китайский инвестиционный протекционизм не очень-то дает возможность российским экспортерам капитала найти точки приложения в китайской экономике.

Китай – экономика как долговая пирамида

Китайская экономика прочно заняла второе место в мире по показателям ВВП. В 2018 году валовой внутренний продукт КНР превысил 90 трлн юаней; если пересчитать по среднему валютному курсу, это 13,6 трлн долларов (показатель номинального ВВП). Для сравнения: ВВП США, по предварительным оценкам, в истекшем году составил 21,5 трлн долл.