Китаист

– Вот и вали! Чумадан в руки – и нах остен! На стройки коммунизма!..

Ганс с Эбнером о чем-то разговаривали. Он бы много дал, чтобы их подслушать. Но слушать приходилось гостей.

– Я спа-атеньки ха-ачу… – тощая девица ныла капризно, приваливаясь к плечу кавалера. Но тот тянулся к рюмке:

– За наше… как грится… опщее будущее… Кавалера перебил хлюпик в круглых железных очочках. По-местному, ботаник:

– Четвертый рейх. Да. Проект гениальный. Соединить несоединимое. Наши социально-экономические достижения. С ихними ресурсами.

Самое удивительное, голос хлюпика был услышан. Даже Эбнером, сидевшим в торце стола:

– Задолбаешься соединять. У совков армия. Не чета нашей. Сунемся, трупами завалят.

– Ну это мы ищо поглядим, кто кого, – хлюпик отвечал лениво, словно делал Эбнеру одолжение. – У нас, слава те осподи, желтых навалом.

– Не то слово, – его поддержал кавалер вульгарной девицы. – Хыть с кашей хавай!

– На желтых надеешься? – против выступил парень, опасавшийся раскулачивания: – Думашь, под танки пойдут? Хрен тебе! К совкам ломанутся.

– Ты их чо, спрашивал?

– Спрашивать их, – хлюпик обиделся. – Референдум ищо скажи.

Колман, сидевший рядом с Эбнером, вдруг оживился:

– А я согласен. Тема в тренде. Типа мистическая связь… Между русскими… Мы и они, которые за Уралом…

Эбнер повернулся к нему всем корпусом:

– Заткнулся и сел.

Официант что-то шептал на ухо хлюпику. Тот промокнул губы и вышел из комнаты.

Они с Гансом – следом. Он бы еще посидел, да Ганс куда-то спешил. Последнее, что он отметил, надевая куртку: красный телефонный аппарат. В прихожей, на стене. «Почему же я раньше не заметил? – и вдруг вспомнил: – Как тогда, в поезде. Похож на стоп-кран. Тоже красный. И тоже на стенке…»

Приложив трубку к уху, хлюпик кивал, терзая витой шнур: то вертел, то растягивал, будто проверяя его на прочность…

– Зря ты к врачу не пошел. Вдруг нерв какой-нибудь задело.

Они уже свернули на Пестеля и теперь шли в сторону Марсова поля. Впереди, над крышей углового здания, таким же красным светом сиял лозунг: «ФОЛЬК И ПАРТАЙ ЕДИНЫ!» Бейсбольная бита восклицательного знака то гасла, то снова загоралась, подмигивая ему с высоты.

– А! Ерунда… – Ганс потрогал скулу, будто проверяя, на месте ли ссадина. – На мне как на собаке… Устал я чо-то. Весь день бобиком…

На краю Марсова поля белела пустая скамья. Но Ганс направился не к ней, а к автобусной остановке.

«Перчатки, что ли, подложить?» – проведя рукой по металлическим рейкам, он примостился на краешек, жалея, что не надел ватное пальто. Но оказалось, вовсе не холодно. Наоборот, приятно. Как после трудного экзамена. Оценки еще не объявили, но, похоже, сдал.

– Знаешь, а мне понравилось. Психи они, конечно. А все равно клёво!

Ганс бросил на него косой взгляд:

– Ага. Типа зашибись! – злым холодным голосом. Как ветер, который бродил по Марсову полю, шевеля голые кусты.

«Я ему приятное стараюсь, а он…»

Сквозь патину заиндевелых веток поблескивали огни праздника для черных. Он хотел спросить: как думаешь, когда у них все закончится? – но Ганс пихнул его в бок:

– Тихо! Патруль. Из боковой аллеи, замаскированной мерзлыми кустами, донеслось едва слышное попискивание и механическое бормотание.

– Нам-то что? Сидим, никого не трогаем…

– Заткнись! – Ганс прошипел придушенным шепотом. – Кому грю!

Два здоровенных полицая, обвешанные разнообразными средствами связи, остановились в нескольких шагах.

Один щелкал, высекая пламя. Другой, прикрываясь черными кожаными перчатками, тыкался сигаретой.

– Не. Винд, мля, – тот, который щелкал, потряс бесполезной зажигалкой и что-то буркнул в писклявую рацию. Он расслышал слово: «Яволь!».

– Ну чо там? – другой спросил лениво.

– Подтягиваться приказали.

– Бздят. Вчера на оперативке, тебя не было. Охман заявился.

– Штурмбаннфюрер? Сам, што ли?

– Ну. Типа бонбу могут. Или гранату. Эти, грит, предатели.

– Тьфу, – его напарник сплюнул. – Да чо они могут, додики!

– Я тоже не поверил сперва. А Охман грит: затаились. Ждут, силы копят. Чёрть его знает, можа и правда… – Снова запищала рация. – Покурить спокойно не дадут… Главно дело, вчера ить купил… Вроде, горела.

– Фуфло китайское, ясен пень… Голоса полицаев скрылись за кустами.

– Эй, додики! Давно загораете? – Он и не заметил, как к остановке подошел мужик в меховой шапке пирожком: – Ждете, грю, давно?

– Я т-те дам додиков! – Ганс рассвирепел.

– Да я чо… я эта… шутейно, – мужик забормотал, отступая.

Но Ганс завелся не на шутку:

– Ща как врежу! На том свете бушь шутить! «Только драки нам и не хватало. Мало ему одной отметины…»

– Успокойтесь, гражданин. Ступайте своей дорогой. Не будет больше автобуса. Только что последний ушел.

– Как так последний? Ты откуда знаешь? «Рожа, как у сивого мерина…»

– Полицаи сказали, – он брякнул наобум, не успев сообразить: мужик видел все своими глазами – не только ничего не сказали, даже не подошли.

– А… Вон оно што… Так бы сразу и сказал… А вы чо сидите?

– Дежурим. У нас приказ. – Стараясь не фыркнуть раньше времени, он ответил строго: – Останавливать подозрительных лиц для проверки аусвайсов. Вот вы, к примеру… – с разгону чуть не ляпнул: товарищ.