Кюхля

Высокий надел ее, улыбнувшись, потрогал ее на себе рукой, расплатился, и оба они вышли.

Проезжие давно летели по ухабам в лубяном возке, а мужик все еще примерял белую шляпу, рассматривал, клал на стол и старался понять, для чего это высокому понадобилось менять алтын на грош - белую пуховую шляпу на черную мужицкую овчину.

VII

Под Новый год Вильгельм подъехал к Закупу. Дорога была все та же, по которой он катался когда-то с Дуней, но теперь она лежала под снегом, вокруг были пустынные поля. До Закупа оставалось версты две-три, надо было проехать большую деревню Загусино. Все Загусино знало Вильгельма. Здесь жил его старый приятель Иван Летошников. Вильгельм остановился в Загусине немного отдохнуть, попить чаю, спросить, что слышно в Закупе.

Огромный седой старик, староста Фома Лукьянов, встретил его у своей избы, поклонился низко и пристально посмотрел на Вильгельма умными серыми глазами. И сразу же Вильгельм почувствовал, что дело неладно. Он спрыгнул с возка и пошел в избу. Фома неторопливо пошел за ним. В избе возилась старуха у печи; замешивала в дежу тесто. Фома суровым жестом отослал ее вон.

- Просим милости, барин, - сказал он, указывая Вильгельму на скамью под образами.

- Как все здоровы? - спросил Вильгельм, не глядя на старосту.

- Слава богу, - сказал староста, поглаживая бороду, - и сестрица ваша, и маменька здесь, и Авдотья Тимофеевна в гостях. Все как есть благополучно.

Вильгельм провел рукой по лбу: Дуня здесь и мать. Он сразу позабыл все свои опасения.

- Ну, спасибо, Фома, - он вскочил. - Поеду к нашим. Где Семен запропастился? - И он двинулся из избы.

Фома на него посмотрел исподлобья.

- Куда торопитесь, барин? Присядь-ка. Послушай, что я вам скажу.

Вильгельм остановился.

- За тобой кульер из Петербурга был приехавши с двумя солдатами. Там и сидели в Закупе, почитай что три дня сидели. Только третьего дня уехали.

Вильгельм побледнел и быстро прошелся по избе.

- Не дождались, видно, - говорил староста, посматривая на Вильгельма, - а нам барыня заказала: если приедет Вильгельм Карлович, скажите, что кульер за ним приезжал.

- Уехал? - спросил Вильгельм. - Совсем уехал?

- Да вот говорили ребята, что тебя в Духовщине дожидаются.

Вильгельм поглядел кругом, как загнанный зверь. Духовщина была придорожная деревня, через которую он должен был ехать дальше по тракту.

- Вот что, барин, - сказал ему Фома, - ты тулуп сними, с нами покушай, да Семена позовем, полно ему с лошадьми возиться, а потом подумаем. Я уж мальчишку своего спосылал в Закуп. Там он скажет.

В избу вошел лысый старик с круглой бородой. Вильгельм вгляделся: Иван Летошников. Иван был по обыкновению пьян немного. Тулупчик на нем был рваный.

- С приездом, ваша милость, - сказал он Вильгельму. - Что это ты отощал больно? - Он посмотрел в лицо Вильгельму.

Потом он увидел Вильгельмов тулуп, мужицкую шапку на нем и удивился на мгновение.

- Все русскую одежу любишь, - сказал он, покачивая головой.

Он помнил, как Вильгельм три года тому назад ходил в Закупе в русской одежде. Вильгельм улыбнулся:

- Как живешь, Иван?

- Не живу, а, как сказать, доживаю, - сказал Иван. - Ни я житель на этом свете, ни умиратель. А у вас там, в Питере, слышно, жарко было? - Он подмигнул Вильгельму.

- Да-да, жарко, - протянул Вильгельм рассеянно и сказал, обращаясь не то к Фоме, не то к Ивану: - Как бы мне матушку повидать? (Он думал о Дуне.)

Фома сказал уверенно:

- Обладим. Они в рощу поедут покататься, и вы поедете. Там и встретитесь. Поезжайте хоть с Иваном. Только вот что, барин, свою одежу скидай, надевай крестьянскую.

Он крикнул в избу старуху и строго приказал:

- Собери барину одежу, какая есть: подавай тулуп, лапти, рубаху, порты. Поворачивайся, - сказал он, глядя на недоумевающее старухино лицо.

Вильгельм переоделся.

Через пять минут они с Иваном ехали в рощу по глухой боковой дороге.

- Милый; - говорил Иван, - этой дороги не то что люди, вояки не знают. Будь покоен. Цел останешься. Мы кульеру во какой нос натянем. (Фома ему проболтался.)

В роще уже дожидались Дуня и Устинька. Мать решили не тревожить и оставили дома. Дуня просто, не скрываясь, обняла Вильгельма и прикоснулась холодными с мороза губами к его губам.

Устинька, ломая руки, смотрела на брата. Потом она зашептала тревожно:

- Паспорт есть ли у тебя? Вильгельм очнулся.

- Паспорт? - переспросил он. - Паспорта никакого нет.

- Семен с тобой? - спросила Устинька.

- Со мной, не хотел одного отпускать.

- Молодец, - быстро сказала Устинька, и слеза побежала у нее по щеке. Она этого не заметила. Потом поправила шаль на голове и сказала торопливо: - Вы здесь подождите с Дуней. Я тебе паспорт привезу. И на дорогу соберу кой-чего. Не можешь ведь ты так налегке ехать.

- Ничего не собирай, ради бога, - сказал быстро Вильгельм, - куда мне? - Он улыбнулся сестре.

Устинька уехала. Они остались с Дуней вдвоем. Через полчаса Устинька вернулась с паспортом для Вильгельма и с отпускной для Семена.