Киж

Гоплинова привело к тому, что Форт-Киж оказался практически оголенным, караульную службу на объектах приходилось нести капитанам, они же занимались хозяйственным обеспечением, строевой подготовкой, стрельбами, политической информацией, благоустройством и даже кухней. Впрочем, вас это не касается. Форт-Киж будет сражаться до последней капли крови, до последнего патрона! Руки за голову!

Длинным реечным ключом Свербицкий отомкнул чугунную дверь подвала, и обозреватели оказались в темной каменной коробке с цементным полом и низкими сводами, сохранившими стальные кольца для подвешивания туш. Когда-то здесь, в холоде, хранились барские припасы, затем подвал использовался в качестве оружейной комнаты и наконец – стал застенком. Скудный свет поступал сверху, из крошечного оконца, в которое пролезла бы только человеческая голова без ушей, к тому же зарешеченного четырьмя толстенными ржавыми прутьями. Дверь за спиною обозревателей лязгнула, и, не различая со света ничего вокруг себя, Филин сделал вперед осторожный шаг. Тут же под ногу ему попало что-то мягкое и живое, кто-то деликатно ойкнул, в темноте чиркнула спичка, и подпол осветился оранжевыми сполохами свечного огарка.

Оказалось, что тесное помещение буквально напичкано людьми: вдоль одной стены на соломе сидели три бородатых мужика в очках и расписных студенческих брезентовых куртках, похожие друг на друга, как три капли воды, но разные по возрасту. Было совершенно очевидно, что это археологи. Возле другой стены на раскладных походных стульчиках расположились майор Петров-Плещеев, капитан

Иванов-Мясищев и лейтенант Соколова, ей-то Филин в темноте и отдавил ногу. Контрразведчица была здесь единственным человеком без очков, ее коллеги не пожелали снять своих затемненных окуляров даже в погребе, и свет огарка зловеще мерцал в линзах семерых пленников.

– Я зажег свечу всего на минутку, чтобы познакомиться, – сказал старший из археологов, вероятно, руководитель группы. – Это у нас единственный источник света, кроме окошка, и спички на исходе, так что…

– А мы уже знакомы. – Бессовестный майор вскочил со своего стульчика и, сердечно простирая руки, направился к Бедину. Тот принципиально скрестил руки за спиной. – Напрасно дуетесь, – расстроился майор. – Кто старое помянет – тому глаз вон. Теперь мы по одну сторону баррикады.

– Это корреспонденты областной газеты Феликс Бедин и Глеб Филин,

– представил обманщиков археолог. – Они приехали собирать материал о таинственном феномене озера Синеяр.

Петров-Плещеев хохотнул в кулак и вернулся на место.

Иванов-Мясищев, еще не достигший такого бесстыдного профессионализма, угнулся и спрятал лицо в ладони.

– Очень приятно, шпион Иванов, – поклонился Феликс. – А это мой коллега по борьбе майор Петров-Плещеев. Мы выдаем себя за журналистов Филина и Бедина.

Рот главного археолога приоткрылся для произнесения какой-нибудь остроты, да так и остался приоткрытым. Затем искатель древностей попробовал улыбнуться, как будто услышал шутку, но и это у него не получилось, учитывая каменную реакцию Бедина и нервозность

Петрова-Плещеева. Он понял, что здесь дело нехорошее.

– Шутка, шутка, это всего лишь забавная шутка старого приятеля, – нашелся майор Плещеев. – Ну какая разница, в самом-то деле, чем занимался до плена каждый из нас. Вот я, например, кем только не был: и студентом, и солдатом, и фельдшером. Даже воровством промышлял. И что? Перед лицом смертельной опасности все мы равны, как в бане. Все мы просто Пети, Саши, Люды и Прохоры. Все мы узники совести.

– Действительно, – немного отлегло у археолога. – Меня зовут

Прохор. Я начальник экспедиции, занимающейся поисками легендарного города Кижа. А это мои сыновья и помощники – Антон и Демид. Один из них учится на историческом факультете, другой в школе – даром, что с бородкой.

– Правильнее было бы сказать – учились, – поправил

Иванов-Мясищев, совсем поддавшийся унынию.

– Семен, – представился Феликс, с удовольствием пожимая мозолистые руки трех археологов. – Я театральный критик из Москвы, а это мой товарищ, драматург Степан Рассаднев.

– На самом деле? – Прохор решил больше не удивляться. – Мне кажется, я читал кое-какие труды Рассаднева… Или видел на театральных подмостках.

– Что вы, что вы, – заскромничал Глеб. – Мое имя известно только в самых узких кругах. По сути дела, я не поставил ни одного спектакля и не закончил ни одной пьесы. Я только собираюсь сварганить что-нибудь о невидимом городе Киже, этакую патриотическую мистерию в стиле Римского-Корсакова. Вот почему мы с Семеном здесь.

– Что ж, при более благоприятных обстоятельствах мы могли бы вам чем-нибудь помочь, – сказал шеф археологов. – Мы уже одиннадцать лет занимаемся раскопками в этих краях и накопили множество исторического материала. К сожалению, результаты нашей работы не очень утешительны. Все, вплоть до останков динозавра, но ничего похожего на древнерусский город.

Прохор послюнявил пальцы и с шипением загасил фитилек драгоценной свечи.

– Феликса Бедина я вам уже представил, – продолжал он в темноте.