Клад

Был период, увлеклись футболом, на поляне у Залива соорудили из жердей ворота, еще и с настоящей верхней перекладиной. Но не повезло – хлопнулся случайно мяч на грядку с огурцами в Петровском огороде. Появился Хозяин – пузатый дед с бородой – разорался, обозвал шмакодявками, бездельниками погаными, поднатужился, выломал ворота и приказал убираться к чертовой матери. Все приуныли, кроме Вавки. Он сказал – на сумасшедшего деда плевать, найдем другую поляну; и нашел, у опушки леса, ровную, но заболоченную, бывший сенокос. По его указаниям вырыли сбоку канаву, как по волшебству ушла вода, траву скосили, и площадка вышла на загляденье. С тех пор так и называлась – футбольное поле. В сто раз вышло лучше, чем прежнее, и никто не мешал.

Всем этот Вавка заправлял – и ночными походами по садам, и поучительными беседами о жизни.

В один прекрасный день вдруг объявил, что мы должны обязательно научиться метать ножи (наверняка начитался каких-то книжек). Перочинные или кухонные для столь важной затеи не годились. Но командир позаботился: в городе, у товарища на станке, лично якобы изготовил из плоских напильников четыре лезвия на длинных стержнях, с особым равновесием насадил на деревянные ручки и отполировал! Все, как заворожённые, смотрели на красивые грозные изделия, блестевшие на весеннем солнышке. Вавка произнес краткую речь: «Тренируемся сообща, но хранится оружие у меня. Вы до свободного доступа не дозрели… пока. Дальше – посмотрим. Умеешь обращаться с ножом, значит, ты силен. Про особые отряды на войне слышали? Не одни грибки-ягодки нас окружают. Будем готовиться».

Загадочные слова возбудили, вдохновили, и начали мы осваивать технику. Занятия проводились ежедневно, по нескольку часов, и, конечно, в полной тайне. Прогул урока грозил бойкотом и разрывом отношений. Вавка, само собой, наловчился быстрее всех, и стал учить нас. Главное: кисть с ножом за правым ухом, лезвие на ладони острием к себе, рука согнута в локте; делаешь ей резкое движение вперед и одновременно распрямляешь, но ни в коем случае не сдвигая ладонь по отношению к предплечью. Тогда нож в полете разворачивается медленно – метров за пятнадцать пол оборота, и острием – швенк! – прямо в цель. Меньше расстояние – кистью легонько усиливаешь вращение.

Бросали ножи в стену старого лесного сарая, прикрепив к ней диски-кругляшки от толстых бревен. Во-первых, нож легче втыкался, а во-вторых, на кругляках чертили мишени, и метали на точность. Под Вавкиным надзором так преуспели в этом трудном деле, что достигли, ей-богу, честное слово, изрядного мастерства, самим на удивление. Даже мозольные рубцы на правой ладони образовались; у Вавки, правда, на левой – левша, видите ли! И тут не как все! Он, помню, хвастал, что мы могли бы в цирке выступать. Вот как.

И ведь вьелся в меня этот залихватский навык, до теперешних серьезных лет (несколько раз, наедине с собой, проверял из любопытства). Шрам на ладони сгладился, но полоса темная, если приглядеться, сохранилась-таки… Ну, да ладно.

Встречи, обсуждения и беседы проходили у нас обычно где придется, но потом, как-то само собой обозначилось определенное место. Чуть подальше Петровых лесная дорога, которая вела к шоссе, поднималась на песчаную гору, и наверху, на крошечной полянке справа виднелись чужие древние развалины.

Говорили, что когда-то поляна была гораздо шире, стоял здесь красного цвета уютный домик с хозяйственными постройками; у леса на опушке ручей с родниковой водой, перед калиткой высокая раскидистая липа. За прошедшие годы дерево иссохло, обвалилось трухой, только родник сохранился до наших времен, а вокруг, до Залива заросло всё ивами и ольхой – ни прогалинки. Но в глухой чащобе сохранился фундамент бывшей бани – уступ на крутом склоне, из больших плит тесаного гранита; гуща деревьев скрывала его и от поляны, и от дороги, и от пытливых людишек. Стало это местечко нашим секретным командным пунктом.

А вскоре произошло серьезное событие; не какая-нибудь там выдуманная игра, но «всамделишное» приключение, как тогда говорили.

Собрались однажды тихим вечерком на том самом уступе, подстелив старые жерди; болтаем, рассуждаем. Вавка трогал камни, разглядывал и вдруг сказал: Видите, как аккуратно пригнано, будто намертво. Но, говорит, можете мне поверить, что именно в таких фундаментах хранят всякие ценности. Зуб даю (было у нас такое выражение). Вот, например, здесь – он потрогал один камень с ровными краями, похожий на огромный кирпич – в самый раз для припрятки. Камень чуть выдавался вперед, но сидел крепко и не двигался. Юрка сказал: Да кто сюда и что прятать-то будет? Ты чего? Откуда тут возьмутся драгоценности? Вавка пожал левым плечом, хмыкнул: Эх, Юра, война нешуточная была, люди уходили – приходили, всякое могло случиться. Я уверен: если кто-то что-то схоронил, идеальная позиция – здесь. Необходимо наблюдение. Будьте внимательны.