Клад

Меруерт не осталась к этой новости равнодушной. Нынешняя двухкомнатная малогабаритка была для пяти жильцов Казтугановых подобием пчелиного улья в середине лета. Они с Казыбеком не раз поговаривали о расширении площади. Но где ее добыть, более просторную? Пока муж в отъезде, теснота в доме не очень чувствовалась. Но ведь отсутствие хозяина — дело временное. Больше того: без участия мужа в борениях за новую жилплощадь видов на победу никаких. Никто из отцов города не придет и не предложит тебе другую квартиру.

У Меруерт поднакопился опыт выколачивания того-сего для семьи по мелочам. Она умела при случае пустить слезу, чтобы разжалобить начальство тяготами воспитания троих детей без мужа, который послан за границу для выполнения особо важного задания… Этот опыт пока срабатывал, отказов не наблюдалось. А почему бы не использовать преимущество страдающей в тесноте семьи геолога и в этом случае? Что она в конце концов теряет? «Итак, в бой, Меруерт, в очередную атаку!» — скомандовала себе женщина.

С того дня она уже не ведала покоя в непрестанных бегах по руководителям, кто был причастен к посылке мужа за рубеж. Одновременно она хаживала на улицу Сатпаева, где уже велись отделочные работы в том сказочном доме. И что это было за сооружение?!

Экспериментальный дом высился на большой огороженной площадке. Фоном ему служила белоснежная Алатау с ее голубыми струями чистейшего горного воздуха. Планировка комнат была восхитительно продумана и удобна. Потолок — не дотянуться рукой, стоя на табурете. Из каждой комнаты — балкон… На них хоть танцы заводи — просторные… При любом очередном и всегда тайном от посторонних глаз посещении желанной улицы женщину все больше снедала зависть к тем, кто уже попал в списки на заселение.

Казтугановой и прежде случалось видеть в Алма-Ате хорошие дома, со вкусом обставленные квартиры. Она знала: многие сокурсники Казыбека неплохо устроились в приличных «гнездышках». Не отличаясь какими-то особенными данными по уму и общему развитию, люди эти, прежде совсем незаметные, шли к своей цели быстрее других, более достойных. «Когда же они успевают? — поражалась Меруерт. — Мы вечно в «стахановцах» числимся, в сознательных и безотказных. Где потруднее — туда Казтуганов первым. Молодые годы — для трудового подвига!.. А другие в это время, выходит, только о себе и радели? Невольно задумаешься о несправедливостях жизни, если увидишь преуспевающую посредственность, никому не нужную, потому незамечаемую, а она, никчемушная шушера, вдруг оказывается над головой у тебя, этажом или тремя выше. И уже сама пытается тебя давить!»

Такие наблюдения за другими переворачивали все в душе Меруерт, увы, незаметно для нее самой подтачивая основы нравственности, которые всегда были превыше других ценностей в семье Казтугановых.

Молодая женщина теперь не могла иначе, чем с отвращением, созерцать убогую обстановку в своей двухкомнатной «коробочке» из блоков. Ее бросало из стороны в сторону от мысли, что какой-то недоучка Сексенбаев, помощник начальника главка, которого и в институте-то еле держали, теперь заимеет роскошную четырехкомнатную квартиру на Сатпаева, а талантливый поисковик руд и безотказный трудяга Казтуганов, награжденный заграничным орденом за большое открытие, остается в крохотной квартиренке с совмещенным санузлом.

Жизнь всему учит: решительнее становилась в своих домогательствах и Меруерт. Теперь она уже заливалась слезами в три ручья, едва переступала начальственный порог. Свой разговор начинала не раньше, чем хозяин кабинета подаст стакан воды. Ее жалели, сочувствовали, но разводили руками: поздно, все распределено, людям эти квартиры обещаны полгода тому назад… Ни одной комнаты в запасе.

Отказы еще больше ожесточали женщину. Она почти забросила службу, дерзила заведующей, если та придиралась к ней за опоздания. Странное дело: Меруерт каким-то шестым чувством угадывала на этом пути удачу! Наконец она записалась на прием к «самому». Долго ждала и добилась аудиенции.

Министр выслушал озабоченную жену геолога спокойно, ни разу не перебил, пока она выкладывала свои доводы.

Максут Ералиевич Ералиев был назначен на высокую должность совсем недавно. Он не знал Казыбека Казтуганова, вряд ли слышал о нем. Сотрудников такого ранга в его ведомстве — сотни. При всем желании всех не упомнишь.

И все же не скажешь посетителю, тем более женщине, что, мол, не знаешь ни мужа, ни ее, не посвящен в их квартирные дела, обращайтесь к непосредственному руководителю, а по вопросу жилья — в профком… Министр не спеша записал фамилию просительницы в свой аккуратный с голубой обложкой новенький блокнот.