Клад

— Хорошо, подумаем над вашей просьбой, — сказал он, закрывая блокнот. — Желание ваше обоснованно… Трое детей — это уже, как говорится, полная семья. Но вы и сами, наверное, знаете: нуждающихся много. Меня несколько удивляет одно: почему все наши сотрудник вдруг захотели улучшить жилищные условия именно в этом году. Дом как дом, разве только новый… — Он с искренним удивлением смотрел в лицо Меруерт. — Если не в новом, то из освобождающихся квартир что-нибудь подыщем. Можете не сомневаться, я распоряжусь.

— Нет уж, агай, старое на старое менять какой резон? — Меруерт опомнилась от первых впечатлений в кабинете министра и перешла в атаку. Лицо ее зарделось от возбуждения, взгляд стал острым. — Мой муж ни одного метра от министерства геологии пока не получал, хотя он в вашем ведомстве не последний специалист. Наша малогабаритка заселена по обмену. К нам вот-вот переберутся престарелые родители мужа, их заявление тоже перед вами. Отец мужа — заслуженный учитель… Нам нужно не менее четырех комнат, в стены старых конструкций мы просто не влезем… Просим учесть, Максут Ералиевич, ради чего мы с мужем долгие годы мыкались в поле? Сколько невзгод, трудностей перенесли? И теперь Казыбек Казтаевич второй срок работает вдали от дома. Командировка продлена по просьбе посла, муж поступил так в государственных интересах, а семья его перебивается в стесненных условиях… Уж вы, агай, извините меня. — Меруерт тут закусила нижнюю губу и раскрыла сумочку, чтобы приложить платок к глазам. — Одно ваше слово…

Но женщина уже не могла досказать своей мысли.

— Успокойтесь, Казтуганова, — прервал ее мучения министр. — Ваше заявление я передам в местный комитет. Договорились?

— Да, да, — кивала головой Меруерт, чувствуя, что ей хочется петь, а не плакать.

Закрыв за посетительницей дверь, Ералиев несколько минут провел в раздумье. Не слишком ли обнадежил библиотекаршу?.. Женщина, судя по всему, опытная в своих хождениях по руководителям, не в меру напористая. «Много перенесли Казтугановы? Разве они только? А сам я не прозябал в палатках, не кочевал по бездорожью? И семья все годы была со мной, в степи, в вагончике, в экспедиционных поселках.

Да, нельзя не посочувствовать гражданке Казтугановой: трое ребят и муж вдалеке. Все в одни руки. Понять ее беспокойство можно. Но этой логике противоречила другая: а сколько геологов ведут скитальческую жизнь? У Казтугановых небольшая квартира, но имеется. Не где-нибудь, в столице республики. Зарплата мужа, и немалая, помогает жене в преодолении бытовых забот. Полно ведь и таких тружеников, у которых условия существования куда хуже».

О Меруерт министр думал уже с осуждением: «Такая бабенка вырвет у другой кусок из горла». Еще до ее прихода сюда было несколько звонков от авторитетных лиц с просьбой принять и выслушать, помочь, если окажется возможным. Меруерт Казтуганова, с горечью думал Ералиев, совсем не похожа на прежних казашек — стеснительных, всегда смотрящих вниз, под ноги, когда разговаривают с мужчиной. Эта и глазками поигрывает, и улыбается зазывно, и ведет себя излишне вольно… Когда же утратили былые качества наши женщины?

2

Ералиев нажал на клавиш селектора. Попросил зайти начальника управления кадров.

— Возьмите личное дело геолога Казтуганова, — сказал он, опуская трубку.

Пришел всегда аккуратно одетый, с мягкой улыбкой Кунтуаров. Молча положил перед министром соединенные скрепкой листы. Ералиев, по существу, впервые знакомился по кратким записям в послужном списке с геологом, отправленным в командировку за границу.

За десять лет Казтуганов вырос от рядового геолога до главного специалиста большой экспедиции. На первый взгляд совсем неплохо. Типичный путь каждого честного труженика, отдающего себя практической работе. Было даже нечто сходное с биографией самого Ералиева. Примерно за такое же время он сам стал главным геологом экспедиции. Невольное сопоставление Казтуганова с собою породило некоторое потепление в душе Ералиева: «Человек одной судьбы…» Разница между ними была разве в том, что министр прошел эти испытания десятью годами раньше Казтуганова, потому что был старше.

— Что-нибудь можете добавить к написанному о Казтуганове в этих бумагах? — спросил министр, не выпуская личное дело из рук.

Кунтуаров невольно поежился, отвел глаза в сторону. Он уже знал о встрече Меруерт с хозяином этого кабинета. В вопросе Ералиева слышалось что-то не совсем приятное.

— Сказать по правде, Максут Ералиевич, я достаточно хорошо знаю этого товарища. Вместе учились в институте. Человек он рассудительный, дело свое знает.

Министр ждал дальнейших слов, но глядел куда-то за окно. Далеко отсюда был направлен и внутренний взор Елемеса, почувствовавшего приближение грозы к семье друга. «Достукалась!» — мысленно ругал он предприимчивую Меруерт. Но не таков был Кунтуаров, чтобы признаться в своих давних симпатиях к Казыбеку при первом же разговоре.