Клад последних Романовых

Полковник стоял на тротуаре и вглядывался в слабо освещенную фонарями, выбеленную снегом площадь, и глаза его наполнялись прозрачной соленой влагой. Десять лет прошло с тех пор, как покинул он этот город, всего десять лет, а словно целая жизнь. Нет больше могучей империи, нет России, есть государство со странным названием РСФСР. Нет больше города Санкт-Петербурга, есть Ленинград.

Сквозь застилавшие глаза слезы он смог рассмотреть памятник Александру III, его конь так мощно и упрямо упирал свои копыта в гранит, так своевольно изгибал шею, что большевики, очевидно, не смогли сдвинуть изваяние с места. Евгений Степанович перекрестился с поклоном Знаменской церкви и напрямик, через площадь направился к «Большой Северной» гостинице. Денег у него было немного, но ночевать зимой на вокзале было немыслимо. Странно пустынно выглядел город в утренний час. Не суетились возле вокзала крикливые извозчики, встречая прибывающих, а сонно дремали в сторонке несколько кляч, впряженных в захудалые экипажи. Не тренькали звонками трамваи, а вяло проскрипел по рельсам один вагон. Мертвым и пустынным выглядел некогда шумный, процветающий город, столица гордой империи. Голод и перенос столицы в Москву обескровили его, обезлюдили, и все же он был жив.

Умывшись ледяной водой, другой гостиница не предлагала, Евгений Степанович вышел в город, провожаемый пристальным взглядом управляющего, или как их теперь называют, при Советах? Евгения Степановича не покидала уверенность, что при всей скромности его натуры сведения о его заселении в гостиницу будут сегодня же переданы в ГПУ, а потому был озабочен не только розысками доверенных лиц, но и поиском менее приметного пристанища. А впрочем, где оно, неприметное, если вся страна живет под недремлющим оком?

Первым делом Евгений Степанович решил направиться на канал Грибоедова, там перед самой Февральской революцией в собственном доме проживал камергер Его Величества граф Волоцкий. Возможно, кому-то из ныне проживающих по адресу известна судьба домовладельцев? Например, дворнику.

Дворника Евгений Степанович увидел издали, тот с очевидной ленцой скреб тротуар перед домом.

— Здорово, — подходя к дворнику, поприветствовал Евгений Степанович, намеренно выбрав простоватую манеру обращения. — Слышь, мужик, ты, что ль, местный дворник будешь?

— Ну я. А тебе чего? — утирая нос огромной заледенелой рукавицей, поинтересовался дворник, небритый мужик со следами регулярных попоек на лице.