Клад последних Романовых

— Да, но… Послушайте. Я действительно был ее лечащим врачом, и состояние ее было вполне удовлетворительным. Ничто не предвещало летального исхода. Более того, я настоятельно рекомендовал ей продолжить лечение амбулаторно. Да там и лечения-то никакого не требовалось. Но она категорически упиралась, не желая выписываться. К тому же она лежала в платной палате улучшенной комфортности, а тут уж, извините, за ваши деньги любой каприз. — Голос толстяка звучал сердито, но визгливые нотки страха то и дело проскакивали в разговоре. — Я и родственникам ее говорил — заберите старушку. А умерла она и вовсе не в мое дежурство. Ночью она умерла. Тогда дежурил Адамович Павел Генрихович. Его сейчас нет, он в отпуске. Я утром пытался у него выяснить, что случилось, но он и сам ничего не понял. Говорит, остановка сердце, и все. С другой стороны, такое случается. При ишемической болезни сердца такое возможно и у более молодых людей, а тут все-таки возраст, — торопливо объяснял толстяк, то и дело промокая потеющий лоб несвежим носовым платком.

— Ясно. Значит, смерть была внезапной и произошла по не вполне понятным причинам, — подвел итог Станислав Дмитриевич.

— Ну, как же по непонятным? — поспешил поправить его обильно потеющий доктор. — Я же вам объяснял…

— Да, да. Я слышал. Кто еще был в отделении в ночь, когда скончалась Болотникова?

— В смысле, из персонала? Дежурная медсестра.

— Имя, фамилия. Когда она будет дежурить?

Толстяк снова заглянул в компьютер.

— А она здесь. В сестринской. Шапошникова Ольга… Отчество не помню.

— Что ж. Спасибо, — поднимаясь, проговорил Станислав Дмитриевич. — Надолго не прощаюсь, если что вспомните, я в сестринской. — И с удовольствием заметил, как пугливо сжался доктор. — А кстати, как его фамилия? Ах, да. На бейджике написано. Гудович Всеволод Всеволодович.

— Добрый день, девушки! — обаятельно улыбнувшись, поздоровался Станислав Дмитриевич, заходя в сестринскую. А можно мне Олю?

— Меня? Конечно, — поднялась ему навстречу хорошенькая невысокая блондинка с тонкой талией и округлыми бедрами.

Остальные медсестры проводили их многозначительными улыбками, мол, не теряйся, подруга, такой мужик интересный.

— Слушаю вас, — засовывая ручки в кармашки форменной блузки, проговорила Олечка, глядя на майора приветливым профессиональным взглядом.

— Здравствуйте, Ольга, — доставая удостоверение, проговорил Станислав Дмитриевич. — Майор Авдеев Станислав Дмитриевич. Следственный комитет. Я к вам по поводу скончавшейся пациентки, Болотниковой Аглаи Игоревны.

Лицо Олечки сморщилось, накуксилось, глазки наполнились слезами.

— Он же обещал в полицию не заявлять.

— Кто он? — с интересом спросил майор, чувствуя, как внутри все наполняется энергией, как просыпается в нем сыщицкий азарт и жажда активных действий.

— Внук! Говорил, что просто хочет узнать, как бабушка умерла. Никаких неприятностей не будет, а сам… — Олечка едва не плакала.

— Так, — протянул майор, искренне поражаясь расторопности Панова-младшего и его сообразительности. Какой пострел! Раньше оперов успел. Тьфу, какой пошлый получился каламбур! Пошлости майор не выносил ни в каком виде. Даже в виде каламбуров. — И как давно он был здесь?

— Позавчера. Девятого.

Ай да шустряк! — с уважением подумал про себя майор. А с другой стороны, шустрость здесь ни при чем, скорее всего, он просто знал, откуда начинать поиски, а вот с ними он своей информацией не поделился. Почему? Над этим майор еще подумает.

— И что же вы ему рассказали?

— Вы же сами знаете, — шмыгнула носом Оля.

— Нет. Потому что я здесь оказался вовсе не по заявлению Панова, а по собственной инициативе. Расскажите мне, что случилось в ночь смерти Аглаи Игоревны Болотниковой. И пожалуйста, без сокращений и недомолвок. После вас у меня состоится серьезный разговор с ее внуком. Так что все, как было, и даже подробнее.

И Олечка принялась рассказывать, тоскливо глядя то в пол, то на майора. Ну вот что за жизнь такая — как приличный симпатичный мужчина, так обязательно либо из полиции, либо родственница умерла! Нет чтобы выздоровела. Оля могла бы закрутить роман с внуком и даже выйти за него замуж. Или вот за этого майора, к примеру, он тоже очень ничего. А вместо этого приходится рассказывать, как они в ординаторской с женатым доктором Адамовичем кувыркались. Вспоминая события той ночи, Оля чувствовала себя дешевой проституткой. Все. Хватит с нее. Больше никогда, как бы ни приставал, что она ему, в самом деле? Нравлюсь — женись. Нет — вали к жене и детям, злясь на саму себя, параллельно рассказу думала Олечка.

— Значит, в ночь смерти Болотниковой вы видели возле лифтов постороннего мужчину, — задумчиво потирая щеки, проговорил Станислав Дмитриевич.

— Я не уверена, что постороннего. Просто какого-то мужчину, — поправила его Оля, не желая брать на себя лишней ответственности.

— Гм. Так. И лицо у мертвой Болотниковой было испуганное.

— Я не уверена. Мне так показалось, — жалобно пискнула Оля.

— Что ж. Раз вскрытия не было, придется делать эксгумацию, — заключил майор. Он не любил тревожить покойников, но дело есть дело.