Клад Стервятника

Зато большинство моих клиентов – скупщиков хабара по своей натуре типичные британцы. В особен ности Бай. Это вообще аристократ. Он от людей всегда за километр держится – во всяком случае, от таких простых смертных, как я. И поэтому со мною все вопросы решает Аспид.

Почему я вдруг вспомнил сейчас Кузьмича, метраж и английскую королеву? Да потому что Аспид всегда у тебя чуть ли не в печенках сидит, какую бы ты от него дистанцию ни устанавливал. Он сам определяет дистанцию разговора и потому всегда сидит у меня в печенках.

Я, конечно, мог бы и Леську подключить, чтобы она прошуршала с папашей насчет покупки карты Слона. Бай дочурке не откажет, это уж сто десять процентов с верхом. Но вы не знаете Бая, а тем более Аспида. Бай дочку выслушает, покивает-успокоит, шлепнет по-отечески ее круглый пухлый задок, пряника даст с собой на прощание. Может, даже за карту денег мне передаст.

Но зато потом он мне такой "передаст" устроит! Причем не сам, а руками верного Аспида. А с этим упырем любая дистанция тут же превращается в чистый нуль, и вот он тебе уже дышит в лицо, вынимает душу. Да я лучше с кровососом поцелуюсь. Взасос, во все его присоски!

А от Аспида и его костяного носяры лишний раз буду держаться подальше.

Но теперь случай был особенный. Аспид остался моим единственным мостиком к Баю. А Бай – последняя и реальная надежда, что карту Стервятника у меня хоть кто-нибудь все-таки купит.

Аспид выслушал меня очень внимательно. Он вообще редко перебивает собеседника. Но после говорит только сам, если не хочет уточнить тип хабара или сторговать цену. И слово Аспида, как правило, всегда остается последним. Потому что это слово Бая.

– Карта при тебе? – первым делом спросил он.

Костлявая физиономия Аспида всегда непроницаема, ни один мускул не дрогнет. Какой бы вопрос он ни обсуждал.

Поговаривают, что в прошлом Аспид хаживал в Зону и был весьма удачливым сталкером. Но с некоторых пор он туда если и ходил, то всегда в одиночку. А в одиночку наш брат туда не ходит – есть такие места и такие обитатели, что одному там просто не сладить. Как всем известное "правило трех стволов", когда имеешь дело со стаей слепых псов. Они перед последним прыжком разворачиваются в линию, а не вереницу, как это принято у волков и других псовых. Так что успеешь уложить только одного-двух. Либо в центре, либо с одного фланга – а на другой уже элементарно амплитуды не хватит. И времени, конечно.

– Нет, – сухо ответил я.

В переговорах с типами вроде Аспида краткость – подлинная сестра таланта. Пусть думает, что она лежит у меня в надежном сейфе швейцарского банка под защитой всей гребаной европейской демократии.

– Но по желанию покупателя я могу доставить ее за шесть часов.

Вообще-то я мог бы принести ее Аспиду и через полчасика, да еще успеть при этом выхлебать кружечку пивка у Любомира. Но надо же и понт держать, ребята!

Понимал это и Аспид. Уже по его снулым рыбьим глазам я отчетливо видел: тухлый номер. Для него карта Стервятника – никчемная пустышка, плод досужих фантазий покойника Слона. Как и для четверых моих потенциальных клиентов до того – солидных, между прочим, скупщиков хабара.

Но что-то его удерживало. У меня вдруг впервые за всю историю знакомства с Аспидом шевельнулось в душе смутное подозрение. А не обделывает ли он какие-то свои, темные делишки за спиною шефа? Бай может и не подозревать об истинной ценности карты Стервятника. А его подручный змей наоборот – знает о ней что-то такое, что заставляет его сейчас сидеть напротив меня и пялиться своими круглыми зенками в мою переносицу. Так что даже нос зачесался, ей-богу.

– Можешь не приносить, – наконец изрек он – И чем скорее ты выкинешь свою никчемную бумажку куда-нибудь на помойку, тем лучше, Трубкин. Ты уже и так много болтаешь языком. Смущаешь народ дурацкими байками Слона. Ворошишь почем зря чужой муравейник. Не надо, Трубкин. Пустое. Это мой тебе совет, не Бая. И ты о нем подумай. Уразумел?

– Ага, – кивнул я. – Уразумел. Но я не Трубкин, а Трубач. И знаешь, что я сделаю с картой?

Я привстал за столом и, быть может, впервые за всю нашу беседу заглянул в его холодные глаза мертвяка.

– Я не стану выбрасывать карту Слона. А то сейчас такие ветра вокруг Зоны гуляют, того и гляди подхватят и унесут. Я ее сожгу. Дотла.

В этот миг я готов был поклясться, что рыбьи глаза Баева подручного вылезли из орбит, аккуратно снялись с носа и медленно поплыли ко мне. Ну и черт с ним.

– Думаю, так будет даже лучше для всех, – подытоживая разговор, констатировал Аспид.

Он поднялся из-за стола. И вновь глянул на меня – быстро, точно уколол тонкой ледяной иглой, острие которой вмиг достигло моего сердца.

"Но не для тебя. Не для тебя, Трубач, так и знай", – прочел я в них то, что и так понимал со всей отчетливостью. С этой минуты никто не поставил бы на мою жизнь и цента даже при ставке "один против четырех". А это – очень высокая ставка, ребята.

Теперь оставалось единственное, что мне еще было по плечу. Это я обдумал еще по дороге на встречу с Аспидом.