Клад Стервятника

Было заметно, что ему очень не хотелось пасовать перед женским полом, однако он был вынужден согласиться с Анкой. А значит, расписаться в своей некомпетентности, что для него как мужчины и ученого было, уж конечно, весьма унизительно.

– "Коровий бинт" – это как раз широк-кая резина для рогатки, – пояснила Анка. – Сам посуди: ведь не из маминых трусов станет вырывать резинку для рогатки правильный пацан!

Слушая ее вполуха и во все глаза обшаривая мусорные баки впереди и по флангам, я готов был поклясться, что Анка если не родом, то, во всяком случае, бывала у нас в Казани. Иногда, несмотря на акцент, она походила речью на обычного гопника "с Кварталов" или из спальных микрорайонов на Горках.

А иногда – на эксперта по выживанию, каких так любят показывать в американских фильмах про то, чего никогда не бывает на свете. А в армии – уж точно.

– Учти, если ты собрался палить во все стор-роны, одну маленькую летать, – сказала она, не сводя настороженных глаз с неба. – Свалка – любимое место дислокации местных банд. Они собирают дань с каждого сталкера, как баскаки хана Батыя – с ними не договоришься. Сталкеры для них – как свеж-жее говно для мух.

– Фи, мадам, что за манеры, – поморщился Гордей.

– Так что твой первый же выстрел на Свачке, – невозмутимо продолжила Анка, казалось, не расслышав его реплики, – это выход в бандитский эфир открыт-тым текстом: я здесь, вот он я, берит-те меня голеньким. И поверь, на этот сигнат тотчас слетятся такие мух-хи, что я не позавидую говну.

– Ранен? – улыбнулся Гордей.

– Убит, – отрезал я. – Твой линкор потоплен, Гордей. Но я слышал, редко какой сталкер сумел миновать здешние края без стрельбы.

– Я просто предупредил-ла, – пожала узкими плечиками девушка. – К тому же патроны надо беречь.

Она была права: в недоброй сотне метров впереди начинался аномальный пояс, о котором меня заранее предупредил Комбат. Там нередки "электры" и "ведьмин студень", в промежутках между мусорными кучами любит скапливаться огромными комками жгучий пух.

Справа я уже разглядел в бинокль три облачка горячего пара и слоистый воздух, разлитый под ними, как жидкие зеркала из причудливого матового студня. Это были следы подземного кипения "жарок", и я мысленно вознес хвалу и Господу Богу, и Хозяевам Зоны, и даже Черному Сталкеру, хотя, на мой взгляд, мы с ним пока чалимся в сложных отношениях, что до ночи еще далеко. В темноте "жарку" не разглядеть, выручает только детектор аномалий, да и тот лучше бы настоящего китайского производства.

Я нащупал в боковом кармане комбеза увесистую горсть гаечек и шурупчиков. Ночами на Свалке лучше ими не разбрасываться – того и гляди разбудишь и активируешь какую-нибудь Большую Аномальную Хрень. А для них Свалка – благодатная почва, прямо- таки дом родной.

– Родительский дом, мочало мочал… – промурлыкал я голосом блудного попугая Кеши. И тут же получил тупой, но очень болезненный удар в лоб.

Я опрокинулся на спину как куль с песком, только еще ноги не задрал в эротической позе "не для мужчин № 4". И лишь краем глаза увидел острый росчерк двух черных крыл, мелькнувший над головой и пропавший за двухэтажной кучей щебня и разломанных домовых панелей.

Гордей тут же повел дулом автомата, выцеливая увертливую пернатую тварь, но Анка решительно положила руку на ствол.

– Очень эротично, – поморщился очкарик.

– Поздно, Машка, пить боржом-ми, – одними губами процедила наемница, медленно поводя головой из стороны в сторону для широты обзора. – Печ-чень отвалилась… Он не нападал, просто предупредил. Тут – его территор-рия, и черный поморник будет защищать ее от любого пришлеца.

– Они откладывают яйца? Тут?

Гордей недоуменно обвел рукой благоухающие кучи старого компоста – и кто его только тут складирует?

– Яйца тут только отбрас-сывают. Такие экологи, как ты, наверно, – сурово изрекла дева-воительница. – Чайки же предпочитают гнездиться у воды. Независимо от среды их основного обитания. Я же сказала, тут – территор-рия их жизненно важных интересов.

Я невольно вздохнул.

Теперь девушка вовсе не походила на ту ласковую и податливую жрицу любви, какой она предстала передо мной в первую и последнюю ночь нашего знакомства. Хладнокровная, расчетливая, всегда начеку – сейчас она вела себя как кадровый офицер, который подался в военсталкеры за длинным рублем. Анка словно в одночасье сменила изящный и привлекательный композит эротического белья из гардероба своих жизненных масок на пропыленный камуфляжный комбез.

Положим, сейчас ей так удобнее. А вот от чего она защищалась в этой своей ипостаси, явно более ей привычной, как дошла до жизни такой и, главное, что будет дальше между нами, для меня было покрыто тайной.