Кладбище для однокла$$ников (Сборник)

Шевчук направился в туалетную комнату, за ним, почти вприпрыжку рванулась Анюта, потом Виталя, затем остальные. В туалете поспешно хлопнула дверца кабинки. Все с любопытством оглянулись, потом повернулись к Шевчуку. Он молчал. Послышался шум сливаемой воды. Почти одновременно захохотал Виталя. Дверца отворилась, вышел сильно смущенный парнишка-уборщик.

– Мустафа, ты не протирал подоконники? – спросил Шевчук.

– Нет, еще не протирал.

– А скажи, это ты запер кабинку?

– Нет, я не знаю, кто делал. Туалет хороший, зачем закрывать. Я открою, сейчас открою…

– Спасибо, Мустафа… – Игорь повернулся к притихшим гостям. – Вот здесь, на подоконнике, следы ботинок. Юм, ну-ка, продемонстрируй свою подошву.

– Ну, зачем вы так сразу, – заворковал обиженно Юм.

– Давай, давай! – заволновалось общество.

И Юму пришлось наступить подошвой на мокрую тряпку и поставить отпечаток на полу.

– Твоя, твоя! – заорали все обрадованно, позабыв поаплодировать. – Вот он, характерный рисуночек-то.

– Взобравшись на подоконник, Юм вылез наружу, и по бордюру прошел к соседнему окну. Давайте выйдем, и я покажу это с улицы.

Все ринулись к выходу, кто-то зацепил ведро с водой, хлынули мутные потоки, с хохотом и визгом гости зашлепали по луже. Мужчины полезли в окно, дабы на себе испытать преступный путь. Потом Шевчук пригласил всех в гостиную, попросил стоящих на бордюре мужчин пока не лезть в окно, показал еще одни следы от подошв. Мигульский заметил пятнышко синей пасты.

– Юм, – обрадованно закричал Эд, – вот, смотри, ты плохо руки вымыл!..

– А я предлагаю, – заорал Виталя, – за то, что плохо мыл руки и ботинки, выкупать его в бассейне!

И сам первый ухватил толстяка под коленки, подскочили Ира, Анюта, Мигульский, повалили брыкающееся тело и поволокли за дом. Там его хорошо раскачали и забросили в воду. Взметнулся приличный фонтан, кого-то забрызгало, и это вызвало новую бурю негодования и нападок на Юма. Все смеялись, и лишь одна Маша жалела беднягу Юма. Она подала ему руку, когда он вылезал из бассейна. Правда, чуть сама не свалилась в воду. Юм, совершенно потерявший номенклатурный вид и, увы, уже не похожий на Маленкова, громко шмыгал носом и плакал. Но лицо его было мокрым, и никто не заметил слез. С него обильно стекала вода, один ботинок утонул в бассейне; Юм растерянно озирался, а вокруг хохотали. Виталя корчился, Криг что-то презрительно цедил и ухмылялся, Анюта тоже радовалась и показывала пальцем на обвислые мокрые штаны Юма. Он судорожно вздохнул, достал мокрый платок, вытер им лицо и вслух пожалел френч. Это вызвало новый взрыв хохота.

Шевчук разделся, нырнул в бассейн, достал со дна ботинок.

– Не расстраивайтесь, Юм, – посочувствовал он. – Зато вы похожи сейчас на партийного секретаря, который, невзирая на дождь, личным примером ведет народ на битву за урожай.

– Я вижу, здесь уже произошел суд Линча, – раздался суровый голос Распорядителя. – Юм, переоденьтесь и сразу в залу. Френч не забудьте повесить на плечики. Такие сейчас уже не выпускаются.

В зале сидел уже знакомый всем милиционер Иван Фомич Баздырев. Несмотря на жару, он был в фуражке и кителе. На его коленях покоилась черная дубинка. У всех сразу испортилось настроение.

– Ну, что, все здесь? – вместо приветствия спросил он у Распорядителя.

– Все. Сейчас Юм подойдет.

– А-а, главный мафиози… Та-ак. Проверим наличие. Карасев?.. Ка-ра-сев!.. Что непонятно, граждане? Всем отвечать громким и жизнерадостным «я!». А потом, хе-хе, кое-кому придется отзываться уже именем– отчеством… Карасев!

– Я! – неохотно ответил тот.

Милиционер глянул из-под козырька, поиграл дубинкой, держа ее за петлю мизинцем.

– Ничего, ничего… Карасева!

– Я!

– Шевчук!

– Я!

– Алиев!

– Я!

– О, Политбюро пошло… Криг!

– Я!

– Еще раз Криг!

– Я!

– Хорошо, – похвалил милиционер. – Без путаницы… Сентерева!

– Я! – отозвалась Анюта.

– А вот, кажется, и Юм заявился… Кент где? – резко спросил старший лейтенант, глянув хмуро на Распорядителя.

– Поехал за продуктами.

– А как же подписочка о невыезде?

– Но ведь надо же людей чем-то кормить, – начал оправдываться Распорядитель.

– Я по-человечески тебя понимаю. Но раз положено – значит, всем сидеть! Вот Мигульскому можно. А он ведь здесь торчит. Сознательность проявил… Ладно, разберемся. Техперсонал на месте?

– На месте. Можете проверить.

– Потом… Ну, что, главный мафиози, – ласково обратился старший лейтенант к Юму. – Иди сюда.

Юм пожал плечами и приблизился.

– Ну-ка, руки свои… – И милиционер ловко защелкнул наручники на его запястьях. Кто-то испуганно ойкнул.

– Иди, бандюга! – Милиционер ткнул Юма дубинкой в зад, повел в вестибюль, буквально через минуту страж порядка вернулся. – А выпить у вас есть что?

– У Юма ключи. Он – бармен, – холодно ответил Распорядитель.

– О, черт! – ругнулся старший лейтенант, пошел за арестованным.

Все подавленно молчали, ничего не понимая. Милиционер ввел Юма, ткнул дубинкой.

– Открывай!

Юм молча показал сцепленные руки.

– О, черт! – опять ругнулся страж порядка, достал ключик, отомкнул «браслеты».

Юм потер руки, вытащил связку ключей, отпер ставни и пролез под стойкой.