Кладбище для однокла$$ников (Сборник)

– Меня обвиняют в убийстве, – сказал Шевчук вместо приветствия. – Подбросили рваную газету с вырезанными буквами… Помните записку: «Приходи в 20 ноль-ноль»? Подослали эту дуреху Анюту, она у меня сегодня подметала, горничная, черт побери, а тут с гиканьем и свистом вломились Юм и Виталя…

– Угу, – сказал Захар Наумович, заканчивая операцию.

Шевчук увидел в зеркале жгуче-черные, но абсолютно равнодушные глаза доктора.

– Так вот, пора выводить этих голубчиков на чистую воду, – Шевчук зевнул.

– И что вы предлагаете? – рассеянно спросил Криг, размазывая по лицу едкий одеколон.

– Для начала собраться и обсудить ситуацию.

Криг промолчал, аккуратно взял кровавую ватку и опустил в урну, потом стал ласково похлопывать себя по щекам, будто таким образом поощрял их за проявленное терпение. Шевчуку надоело созерцать эту сладострастную сцену, он бросил «ну, ладно» и вышел.

– Игорь! – остановила его Маша. – Мы непременно должны разобраться. Я догадываюсь, кто это или с чьей подсказки мог сделать. Это Юм. Вчера он всем нашептывал, что так называемый убийца – это вы!

– Старый интриган, – пробормотал Игорь. – Я не сомневаюсь, что это он, подлый пакостник. Нет, я все же припру к стенке эту хитрую рожу.

– Вот и чудесно! Давай встретимся после завтрака, – предложила Маша. Она вновь повернулась к зеркалу и стала закручивать волосы пучком на затылке. Шевчук откланялся, проделав это движение с удовольствием.

На завтраке Юм сделал разоблачение. Он продемонстрировал всем сразу и каждому желающему по отдельности остатки газеты, потом любовно свернул их и спрятал за пазухой. Шевчук уплетал утреннюю яичницу и никак не реагировал на пылкие речи Юма. Ему нравилось чувствовать себя в роли изобличенного негодяя. В этой игре завороженная публика, доведенная до нервного экстаза, просто нуждалась в исходе, в удовлетворении любопытства и азарта, вконец измотавшего всех.

Игорь с аппетитом доел; он купался во взглядах. В укромных, откровенных, изучающих, насмешливых взглядах одуревших от условий игры одноклассников и их спутников читалось: «Все же не зря, что именно этот человек стал "убийцей"! С опытом войны – он и только он мог совершить… Как все же игра напоминает жизнь!»

Такие обличительно пафосные мысли, по представлению Шевчука, должны были занимать умы гостей отеля.

После завтрака Игорь подошел к Маше. Криг к расследованию дела показывал полнейшее равнодушие. Независимо от результатов изысков, он твердо был уверен, что самым порочным человеком здесь является Шевчук и, стало быть, контакты с ним надобно свести к минимуму.

– Маша, – вопрошал Игорь, испытывая желание осторожно взять ее за руку, – вспомни, кто и сколько раз выходил из залы во время игры.

– Выходил Юм, это точно, – смешно морщила лоб Маша. – Погоди, да, верно, у него потекла ручка, и он выскочил в туалетную комнату. А потом он вернулся и снова играл.

– Вместе с ним или вслед ему никто не выходил?

– Нет.

– В восемь было «убийство». Ты помнишь, кто что делал в это время? Я как раз зашел в гостиную, было около десяти минут девятого. И Азиз лежал со всеми атрибутами совершенного надругательства. Значит, «убили» где-то буквально за пять-десять минут до моего прихода. Кстати, как ты помнишь, в гостиную можно попасть через вестибюль, то есть выйдя из залы.

– Я помню, только пробили часы, эти старинные, в углу, тут же Юм сказал: «Восемь часов, пора кушать». Кстати, часы там врут. Они опаздывают минут на десять.

– Откуда ты знаешь?

– Муж мой – человек пунктуальный, сразу заметил, что уже десять минут девятого.

– Да?! – воскликнул Шевчук. – Пойдем в залу.

Они быстро спустились вниз. Игорь буквально влетел в помещение.

– Мои идут точно. Смотри: минута в минуту, – сказал он и показал на огромный эмалевый циферблат с римскими цифрами.

– Значит, подправили… Маша, эти десять минут разницы – алиби по времени. Ох, и хитрец Юм, специально обратил внимание всех, что пробило восемь. А перед этим исчезал в туалете – так?

– Да, кажется перед этим, – ответила Маша.

– Пойдем теперь в туалет, – распорядился Шевчук.

– Да нет, я лучше подожду здесь.

– Ах, да, извини…

На подоконнике он обнаружил пятно, похожее на след от обуви. Он проверил все кабинки, одна из них оказалась запертой. Шевчук постучал, но ответа не последовало. Он подтянулся, заглянул: щеколда была закрыта изнутри. Потом Игорь аккуратно, чтобы не оставить следов, вылез в окно и, ступая по бордюру, дошел до соседнего окна. Это была гостиная. И здесь, на внешней стороне стены он обнаружил след от обуви. «Какая чепуха», – пробормотал Шевчук, толчком открыл окно, сразу увидел безобразно-грязные следы на подоконнике.

– Какое хамство! – уже вслух произнес он и, удивляясь самому себе, влез через окно в гостиную. Хорошо, там никого не было. «Старый дурак», – сказал себе Шевчук и вышел в вестибюль, откуда направился в залу. Маша очень удивилась, завидев его с другой стороны.