Кладбище с вайфаем

Если я вдруг когда-нибудь умру — чем черт не шутит, — то не говорите про меня “ушел”. Говорите как есть.

Потому что никуда я от вас не уйду, даже не надейтесь. Ну и вы от меня далеко не уходите, если что…

* * *

И у советского, и у постсоветского человека не было и нет никакой нужды задаваться вопросом “По ком звонит колокол?”.

Потому что со школьных лет каждому хорошо известно, что звонок не для него, а для учителя.

* * *

Служил Гаврила лишь предлогом

Для Первой мировой войны.

* * *

Все-таки интернет вредноват для душевного здоровья.

Я это слышал и раньше, да и сам это подозревал.

Но особенно остро я это прочувствовал сегодня, когда по дорогое откуда-то куда-то я вместо “Русаковская улица” услышал “Русофобская улица” и, что самое страшное, ничуть этому не удивился.

* * *

Различные рифменные ожидания и их конструктивные нарушения — давняя и почтенная тема интеллигентского фольклора.

Хорошо бы их когда-нибудь собрать в единый корпус текстов под, разумеется, общим эпиграфом про читателя, который “ждет уж”.

Вот, например, приятель моих студенческих лет когда-то подрабатывал в таксопарке в качестве художника. Он рисовал плакаты по технике безопасности.

Стихотворные тексты к плакатам писались либо каким-то местным умельцем, либо и вовсе “спускались” из какого-то главка.

Однажды ему пришлось рисовать плакат про то, что сильно превышать скорость опасно. Он должен был изобразить внутренность кабины, где на панели с прочими приборами выделялся бы крупный спидометр, стрелка которого заползала хорошо за сотню.

А стишок, сопровождавший эту душераздирающую картинку, был такой:

“Водитель! От такой езды / Всего два шага до беды!”

* * *

Ну, такая, например, новость:

“Олимпийская чемпионка Данилова избила елкой директора школы, названной в ее честь”.

Мне кажется, что эта и подобные этой речевые конструкции — особенно если какое-то их количество удастся собрать вместе — идеально подходят для школьного диктанта.

Там ведь что хорошо! Хорошо там то, что для учащегося нет не только никакой необходимости, но даже и никакой возможности вникать в содержание этих удивительных фраз, а поэтому он может полностью сосредоточиться на орфографии и пунктуации.

* * *

“Путин поднимет проблему снижения доходов населения”.

В соответствии с известным физическим законом (что-то там про сохранение энергии), когда не поднимается что-нибудь одно, непременно поднимается что-нибудь другое. Например, проблема.

Поднятие проблемы снижения — это, конечно, да…

Замедление ускорения роста.

Нанизывать подобные оксюморонные конструкции можно долго.

Но все они синтаксически, да и семантически, сводимы к очень старой и очень живучей формуле “Начало конца”.

* * *

Тут многие невесело резвятся по поводу рекламного слогана “Любишь ребенка, отведи на Лубянку”.

А очень ли многие теперь способны уловить зловещие коннотации этого топонима?

Думаю, что нет. Да и авторы этого шедевра вряд ли знают, что такое Лубянка, кроме того что это такая площадь в центре столицы.

И наверняка многие думают, что выражение “устроить Ходынку” означает, например, застройку этого микрорайона “элитными” домами.

Ну а “Холокост”, как уже всем известно, это клей для обоев. То есть тоже своего рода “скрепа”.

Насаждаемое и поощряемое начальством тотальное историческое беспамятство — это, в общем-то, и есть одна из тех самых “духовных традиций”, которые необходимо сохранять и приумножать.

* * *

В моем детстве — ну и позже, конечно, тоже — необычайно часто звучало устойчивое пропагандистское клише “гонка вооружений”.

Интересно, что слово “гонка” тогда ассоциировалось в моем сознании не с автомобильными или мотоциклетными гонками, что было бы вполне логично, а с чем-то совсем другим.

Потому что время от времени, когда в процессе взрослых веселых застолий заканчивалась выпивка, а некоторые души требовали продолжения, звучала чья-нибудь не очень понятная мне фраза: “А давайте сбегаем к тете Вале. Она гонит”.

* * *

Как только на горизонте, громыхая тяжелыми колесами, поднимая тучи придорожной пыли и плюясь жирной черной копотью, возникает и начинает вкрадчиво приближаться некое специфическое местное событие под невинным на первый взгляд названием “Выборы”, в моем утомленном сознании немедленно включается игривое елочное мерцание всех трех значений слова “урна”.

И зачем? И что с этим делать?

* * *

По амcтердамской улице мимо меня прошли две милые барышни, разговаривавшие по-русски.

“Все-таки, — сказала одна, — самое красивое объяснение в любви звучит по-немецки. «Ихлибедих»… Красиво, правда?”

“Да ну, хуйня какая-то”, — веско ответила вторая.

Продолжения спора я не услышал. Да и зачем? И так хорошо уже.

* * *

“Планы по дискредитации Крымского полуострова, разрабатываемые специальным центром под Киевом, своевременно вскрыты”, — читаем мы в каком-то новостном агентстве.

Неравнодушный наблюдатель нравов неизбежно начинает размышлять над тем, как бы всю эту глоссолалию перевести на русский язык.