Кладбище ведьм

Маша, не обязательно говорить вслух — произносит Наташа внутри головы. — Просто думай.

О чем?

О разном.

Маша видит редкие красные линии, сползающие с Наташиной головы. Эти линии похожи на змей. Глаза у малолетки чёрные, бездонные. Щеки, подбородок, шея — в крови. Тугие темные капли вытягиваются, срываются и, обретая свойственную крови тягучесть, падают на пол. Кафель в пятнах крови.

В реальности Маша, конечно, радовалась тому, как чудесно вышибла из Наташи дух. А здесь вдруг пришла горечь. И когда это она успела превратиться в монстра? Когда обнаружила в себе столько черноты и грязи? Неужели можно оправдать насилие насилием?

Наташа становится ближе. Перемещается неуловимо на несколько метров вперед.

Теперь хорошо видно её лицо, разбухшее от синяков. Подтеки на скулах и щеках, темнота вокруг глаз.

Женщина из-за стойки регистрации проходит сквозь Наташу, едва всколыхнув изгибы серо-красных линий. Линии, похожие на волосы.

Маша вздрагивает. Зажмуривается, а потом открывает глаза. Рядом стоит отчим с расплывшимся от химикатов лицом. Он шепчет, выплёвывая жёлтые зубы:

— Даже не думай убегать, выродок. Я всё равно тебя найду. Из Ада нет дверей.

А Наташа похожа на рисунок из волос. Неправдоподобная, но в то же время реальная. Как и в любом сне.

Помнишь, я говорила, что могу помочь. Теперь помощь нужна нам обеим. Так странно.

Малолетка не шевелит губами. Чернота в её глазах шевелится. Это страшно и завораживающе. Маша думает об обезьянах, которые становятся жертвами змей. Отчим, не замечая нарисованную девочку, говорит:

— Здесь пахнет средством для чистки унитазов. Куда ты меня засунула, а? Открой крышку, выродок. Открой и дай мне немного света.

 Что происходит? — Маша смотрит на малолетку, стараясь не обращать внимания на бормочущего отчима.

Будет смешно, если я скажу, что это не сон, да?

Смешнее некуда.

Наташа перемещается на несколько метров вперед и становится так близко, что Маша может протянуть руку и дотронуться до ее руки. Она видит трещинки на губах Наташи, лиловые пятна с желтоватым отливом на ее правой щеке и сломанные ногти, болтающиеся на кончиках пальцев.

Внезапно приходит жалость. Верное, но позднее чувство.

Прости, я…

Ты всё правильно сделала, — Наташа даже пробует улыбнуться. Капли крови срываются на пол. — Ты нашла верный способ освободить моё сознание. Я не понимала раньше, что происходит. Что-то странное в загородном доме. А теперь очень многое вижу. И могу поделиться с тобой. А это важно.

Ты говоришь что-то совсем непонятное.

Сама увидишь. А теперь — просыпайся!

Маша открывает глаза, щурится от яркого света. За окнами зимняя серость, но лампы над головой — о, как же они светят! В голове затихающий шум волн.

В дверь стучат. Даже не так — колотят.

Маша поднимается на локтях в кровати, никак не может сообразить, что происходит. Где она? Это сон или реальность? Квартира, запах химикатов. Влажные простыни. Чешутся плечи и лодыжки. Она скребёт ногтями по коже и замечает капли крови, рассыпанные по постельному белью. Что за странный зуд?

К горлу подкатывает горький ком, она вскакивает, бежит по коридору под яростные стуки в дверь.

— Открой девочка, открой! Нам надо поговорить!..

Кто это? Незнакомый хриплый голос. Участковый? Кто-то из полиции? Родители Наташи решили заявиться? Но почему они зовут именно её, а не родителей?..

В голове обрывки Наташиных фраз. Ощущение, что мир разваливается надвое — сон и явь. Наверное, так и сходят с ума. Белая вата вместо мыслей.

В туалете Машу тошнит. Она склоняется над унитазом, выплевывая кислую вязкую массу, которая течет из носа и из горла. А когда поднимает голову, видит, что Наташа стоит рядом — все тот же призрак, сшитый из серых, красных и черных линий. Синяки, ссадины, отвратительная черная рана на голове, потрескавшиеся губы.

Сон!

— Я не хочу тебя видеть, — бормочет Маша, стирая вязкую слюну с подбородка. — Зачем ты мне сдалась со своей помощью? Сама справлюсь!

Не справишься. За тобой пришли.

— Менты?

Нет. Кое-кто похуже. Они почувствовали, что я здесь. Знают, как всё может сложиться.

— Какая-то чушь. Не понимаю.

Наташа протягивает ладонь. Слышно, как трясётся дверь. Кто-то громко говорит:

— Открывай скорее, девочка. Мы поможем. Мы вытащим из твоей головы всё ужасное, что там есть. Если позволишь, мы даже сделаем тебя счастливой.

— Навеки счастливой! — голос раздваивается. Слышно то ли хихиканье, то ли стоны. Непонятно.