Кладбище ведьм

Она вдруг поняла, что не может пошевелиться. Здесь, как во сне, всё происходит против воли. Нельзя просто так взять и убежать. И открыть глаза, выходит, тоже нельзя.

Воображаемый мир за закрытыми глазами оказался чрезвычайно не воображаемым.

Цыган протянул руку со скрюченными пальцами. С них тоже, как полупрозрачная перчатка, сползала кожа. Маша видела черные волосы на запястье, скрутившиеся, как если бы к ним поднесли зажженную спичку.

Кончик указательного пальца осторожно дотронулся до Машиной щеки под глазом. Паленой кожей воняло так, что заурчало в животе. Маша ощутила тот самый холод, словно это ветер скользнул по коже.

Ведь если открыть глаза, то все это исчезнет, правда?

Мир растворился после прикосновения. Исчез свет, и только тени расползлись вокруг. Возникли звуки: тяжелый топот ботинок, скрип ступенек, металлический лязг, неразборчивые голоса.

Тень самогонного аппарата вдруг надулась пузырем, а возле неё возникли еще тени. Человеческие. Наверное, это были призраки, как их видела Наташа. Исчезающие в небытие.

Голоса. Неразборчиво.

Холод по ногам.

Она увидела чей-то силуэт, стоящий спиной. Темный плащ ниже колен, ботинки, руки скрещены позади, и в них зажат шприц.

Говорят, если влить спирт в кровь, то человек умирает в страшных мучениях.

Откуда это?

Детали общей картины

Надо ввести в вену двести пятьдесят миллилитров спирта. Очень, очень неприятная смерть.

Маша разглядела Цыгана. Здорового, живого Цыгана. Он стоял около аппарата и протирал руки полотенцем. В уголке губ зажата сигаретка. Обнажен по пояс, а штаны закатаны до колен. Цыган был очень волосат, прям вставший на задние лапы пес. Он как раз собирался разливать новую порцию, когда появился… кто?

Плащ, сутулый, молчаливый.

Я знаю его. Да, Наташа? Мы обе его знаем!

Пошевелиться невозможно, закричать невозможно! Это ожившая картинка, большая деталь мозаики из прошлого! А дверь, через которую пришлось пройти — остаточное явление, последняя надежда бабы Рябы на Наташу.

Наташа, ты ведь смогла попасть сюда, да? Заглянуть в прошлое, потому что этого хотела бабушка? Она успела зацепиться за осколки того, что уже произошло. Ценой своей жизни. Сохранила для тебя картинку, использовав твой дар. Умно.

В этом искрящемся осколке прошлого сутулый человек, друг Крыгина собирался сделать что-то очень нехорошее с Цыганом.

Вколоть ему спирт в вену, подсказала Наташа, а когда Цыган потеряет сознание, он его убьет. А потом и бабушку.

Сутулый неожиданно резко подался вперед, ударил Цыгана коленкой между ног. Потом зажал его голову подмышкой и принялся бить и бить кулаком. Сигаретка выпала из губ Цыгана, искры разлетелись в стороны. Самогонный аппарат гудел и шипел, выплевывая пар, будто взбесившийся бык.

Маша не могла открыть глаза. Она видела, как изо рта Цыгана тянется тонкой струйкой слюна. Он упал сначала на колени, а потом лицом вниз. Сутулый развернулся — тут только она увидела его лицо! Губы искривлены, глаза выпучены, волосы растрепались, обнажая седые пятнышки на висках. Он перевернул Цыгана на спину, нащупал его руку и всадил иглу в вену на изгибе локтя. Вдавил клапан до упора, выдавливая мутноватую жидкость. Поднялся, отряхиваясь. Зацепил рукой самогонный аппарат.

Вух! Пшшш! Одна трубочка обдала паром, и сутулый невольно отпрянул, матерясь сквозь зубы. Раздвинул двумя пальцами узелок галстука на шее. Поправил ворот белой рубашки.

— Ну, с-сука!

Он вырвал несколько резиновых труб, и из дыр шипя потекли мутные струи самогона. Пол покрылся дымкой. Спирт побежал ручейками, затек под обнаженную спину Цыгана. Тот дернулся, раз — другой, а затем попытался сесть и вдруг закричал. Громко, не по-человечески, рвя голосовые связки.

Сутулый взял в охапку несколько шлангов, направил их на Цыгана и прокрутил до упора круглые рычаги.

Шланги задрожали, задергались в его руках, и из них хлынула дымящаяся жидкость. Цыган попытался подняться, начал стаскивать с себя задымившиеся штаны, но только поскальзывался в луже кипящего спирта, барахтался и отчаянно, громко хрипел, будто подавился чем-то.

На теле вздулись волдыри. Часть из них лопалась сразу же с брызгами крови, часть сползала, обнажая тёмно-розовую плоть. Хрипящий Цыган обмяк, словно он очень устал плавать в этой кроваво-спиртовой жиже. Так и не поднявшись, он снова растянулся на полу, лицом вниз, поджав под себя руки, укрытый легкой спиртовой дымкой.

Сутулый отшвырнул трубки и, брезгливо потирая ладони, отошел к дивану.

Щеки лизнул холод. В сумраке увиденного прошлого возникла пугающая тишина.

Сутулый достал мобильник, кого-то набрал.