Кладбище ведьм

Крыгин не знал, как она собирается решать вопрос с фамильным заклятием. Карты в прошлом не выпускали ведьм после того, как они совершили первое ритуальное убийство. Это было, своего рода, согласие сторон. Ни одна ведьма за три сотни лет не смогла покинуть поселок. По крайней мере, добровольно. А тут?..

— Традиция прервется, — сказал он. — Ты подумала об этом? Что будет с поселком?

— Сочувствую. Хорошее когда-нибудь кончается, — она ухмыльнулась. — Кончились же Крыгины, да? Был на этом свете хороший дворянский род, да измельчал и зачах. Краник отсох на самом интересном месте.

Крыгин почувствовал, как леденеют ладони, а в душе медленно, тяжело ворочается глубокая и старая злость.

— Не надо об этом. С этим разберемся.

— Интересно, как? Заграницу съездишь со своей страшилой? Там, говорят, всякие суррогатные матери, клоны, мужики нормальные водятся… — Зоя говорила все быстрее, уцепившись за тонкую болезненную нить, и стремительно разматывая клубок из души Крыгина. — Только, Антоша, это будет не твоё поколение. Не твой род. По проституткам бы меньше бегал, глядишь, был бы толк. А так все эти твои дела на счет фамильной ведьмы, продолжения традиция — тьфу. Как бы ведьма твоя не хотела, как только ты помрёшь, так и её власть здесь кончится.

Она смачно плюнула желтой слюной на кончик ботинка Крыгина. Посмотрела на небо, сощурилась, будто пригрелась на солнышке.

Крыгин сжал и разжал кулаки. Злость царапала нутро, болезненно раздирала оставшиеся чувства, рвалась наружу.

— Что значит — проститутки? — вкрадчиво спросил он, едва сдерживаясь, чтобы не схватить старуху и не затрясти ее что было сил.

— Ой, Антоша. Я столько всего знаю, что тебе и не снилось. Думаешь, я только сейчас надумала уходить? Нет, мой дорогой. Я не первый год об этом размышляю. Как поняла, что добровольно ты меня никогда не отпустишь.

— Не отпустим! — он почувствовал жар на щеках, хотя мороз колол уши и затылок.

— А куда ты денешься, блядун старый? — пробормотала она с привычной старушечьей прямотой. — Проживешь тут еще лет двадцать, да сковырнешься тихонько с кровати, шею сломаешь. Зато в тишине и уюте, да со шлюшкой своей под боком.

— Не называй ее…

— Десять лет за твоей спиной трахалась, — будничным тоном отрезала Зоя. — Не забывай, кто тебе помог. Сутулого вашего на ноги поднял, тьфу. Душевные раны твои заштопал, как нитками. Где боль твоя, а? Кончилась? У бабки Зои в подвале, по банкам рассована, вместе с псиными головами. Держат они твою боль в гнилых зубах, и пока держат — ты живёшь. Сам же хотел. Не благодари теперь.

 Он не сдержался, ударил старуху по щеке ладонью. Сильно, наотмашь. Прежде чем увидел расцветший на её желтоватой щеке резкий красный отпечаток, испугался, отпрыгнул в сторону.

Мало ли что ведьме в голову взбрести может!

Со стороны дома торопливо приближался сутулый в расстёгнутом плаще, обеспокоенный.

А она рассмеялась противно и скрипуче. На морщинистой щеке проступил след пальцев.

— Нет в тебе больше жизни, Антоша. С тех самых пор нет. А ты думал, всё так просто? Думал, обратно влюбился в Оксану, как ни в чём не бывало? Раскрой глаза, сосед! Ты — кукла. Как Цыган мой. У каждой ведьмы есть игрушка. А тебя ещё выпотрошили и заново сшили, без чувств, эмоций и без настоящей любви!

— Ты с ума сошла!

— Ещё бы. У меня полный огород трупов. Как думаешь, легко с этим жить или нет?

Сутулый подбежал, схватил Крыгина за плечи. Крыгин же дёрнулся, как от удара, отскочил, запнулся, едва не упал.

Мимо протарахтел трактор, разбрасывая в стороны комья снега, и Крыгин вжал голову в плечи, отдышался. Снежные пылинки закружились в воздухе, забиваясь в глаза, в нос. Он заморгал часто-часто, а затем развернулся и пошёл к своему двору.

— Идите, идите! — смеялась в спину ведьма. — Двое из ларца, оживших мертвеца!

2.

«Если вернуться к настоящему, — размышлял Крыгин, ведя автомобиль по трассе в сторону Петербурга, − Тридцать первое декабря было бы идеальной датой, чтобы сделать из Нади фамильную ведьму на многие годы вперед»

Однако, судьба распорядилась по-иному. Пришлось вносить коррективы.

Сначала Наташе пробили череп в школьном туалете.  Крыгин чудом успел перехватить Надю — обезумевшую, отчаявшуюся Надю — по дороге в больницу.  Еще был пара минут, и он бы повернул авто на Школьную, в сторону администрации, умчался бы по бессмысленным рабочим делам, не зная, что за спиной рассыпается в прах дело его предков, дело всей его жизни. Одинокая и бесконтрольная Надя наверняка сделала бы то, что решил посоветовать ей тупоголовый бывший муженек. То есть, осталась бы жить в городе.

Крыгин вспомнил о папках с личными делами, которые хранил в сейфе на втором этаже. Кропотливо собранная информация о Наде и её семье. Потратил пару недель, прежде чем полная картина стандартной, в общем-то, российской семьи не нарисовалась перед ним на рабочем столе в виде аккуратно разложенных листов.