Кладбищенский смотритель (сборник)

Наутро было тихо и спокойно, снег лежал вокруг дома сверкающими сугробами. Хорошо – мороз и солнце! Я оделся потеплее (свитер, овчинный тулуп, шапка-ушанка, валенки, настоящий деревенский мужик!) и вышел на крыльцо. Кот тоже выскочил наружу. Постоял минуту, осмотрелся, затем побежал к калитке. Обернулся – ты идешь или нет?

– Ну, ладно, – пожал я плечами, – давай прогуляемся.

Кот уверенно побежал в сторону леса. Интересно, зачем? Что делать коту в лесу зимой? Однако он упорно пробирался в самую гущу. Минут через двадцать мы были уже довольно далеко от дома. Тропинка сделалась совсем узкой, почти незаметной. Видно, по ней давно не ходили. Я проваливался в снег почти по колено, а кот – так вообще по самую макушку. Но упорно шел вперед, показывая дорогу.

Наконец добрались до какой-то полянки. Я оглянулся – никого, одни снежные ели кругом. Так и хотелось спросить кота: «Куда ты завел нас, проклятый старик?» Но он уже куда-то пропал. Просто мистика какая-то… Ладно, дома разберемся.

Я уже собрался поворачивать назад, как из-за елей неожиданно показались двое мужиков. Оба бородатые, в старых, заплатанных зипунах, подпоясанных какими-то веревками. Один постарше, второй – помоложе. Тот, что постарше, держал в руке топор на длинном топорище, молодой – деревянные вилы.

– Что, на медведя собрались? – приветливо улыбнулся я незнакомцам. – Так он, наверное, еще спит. И вдвоем вам с ним никак не справиться. Третьим возьмете?

– Ты, барин, откеля такой веселый взялся? – спросил мужик постарше и подозрительно посмотрел на меня.

– А вы сами-то откеля-то? – ответил я вопросом на вопрос.

Не люблю таких – к незнакомому человеку, и сразу на «ты».

– Мы-то со Звонового, – чуть помедлив, ответил мужик, – а вот тебя, барин, раньше не видели…

– Так я из Москвы.

– А, так вон оно что, – кивнул мужик, – тогда понятно. От Бонапартия, значит, спасаешься?

– От кого? – не понял я.

– От Бонапартия, – повторил мужик. – Да ты не думай, барин, здесь таких, как ты, много. Бегут, значит, от французиков…

Я на всякий случай кивнул. Странные они какие-то, мужики эти, про Наполеона говорят… Война с ним была двести лет тому назад… Однако спорить с ними я не стал – а вдруг сумасшедшие, из дурдома сбежали? А топор-то у них настоящий, да и деревянные вилы тоже.

Старик между тем продолжал:

– Бежит, народ от Бонапартия, спасается. А мы за ним, наоборот, охотимся. Вот, Денис Васильич послал нас дорогу разведать, а тут, значит, и ты…

Ему, видимо, хотелось поговорить, но тут из-за деревьев послышался длинный, пронзительный свист. Старик резко обернулся:

– О, зовут нас, пойдем, барин. Денис Васильич с тобой наверняка потолковать захочет.

Спорить с ненормальным я не стал, поэтому кивнул и пошел следом. Мы продрались сквозь густые ели и оказались на круглой полянке. Прямо на снегу горело несколько костров, вокруг лежало и грелось человек тридцать-сорок. Все при оружии, но каком-то старинном – ружья и пистолеты с длинными стволами, а еще вилы, топоры, рогатины…

Меня подвели к центральному костру.

– Вот, Денис Васильич, в лесу барина нашли, – представил меня мужик.

– Кто таков? – обернулся ко мне бородатый, круглолицый мужчина с пронзительными черными глазами.

Одет он был весьма своеобразно: сверху – мужицкий кафтан, а под ним – гусарский мундир. Теплая меховая шапка и кавалерийские сапоги дополняли столь необычное одеяние. Отлично, сейчас все выясним.

– А ты кто сам таков? – нагло ответил я незнакомцу.

– Подполковник Давыдов, – ничуть не обидевшись, представился гусар.

– Как, неужели сам Денис Давыдов? – сделал я удивленное лицо. – Герой-партизан?

Везет мне, однако, сегодня на психов…

– Да, – улыбнулся Давыдов, – командир летучего партизанского отряда.

Понятно, ряженые, понял я, или, по-нашему, ролевики. Это объясняло всё: и мужиков с вилами, и «гусар» в мундирах. Играют ребятки в войну 1812 года, развлекаются. Хотя, с другой стороны, почему бы и нет? Как говорится, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось.

Что-то, однако, смущало меня в облике Давыдова, что-то явно не соответствовало времени. Я пригляделся – борода! Гусарам она не положена. Усы – да, но борода… Заметив мое удивление, Давыдов хмыкнул:

– Что, не по форме выгляжу? Так это понятно: наши ведь крестьяне французов никогда не видели, вот и принимают иногда нас за них. Пока всё объяснишь… А с бородой и тулупом все ясно – свои. Да и бриться в лесу, сами понимаете…

– А что вы здесь делаете? – спросил я.

– Обоз французский караулим, а еще фуражиров и дезертиров ловим. Французам в Москве голодно, вот и посылают по деревням за провизией и фуражом. А мы тут как тут. А сейчас караулим обоз из Смоленска, пройти должен. У Сосновки его видели, а мы его здесь перехватим. Только, видишь, метель разыгралась, вот и заплутали мы немного. Послал мужиков дорогу на Сосновку разведать, а они вас привели. Кстати, вы так и не представились.

Я назвал свою фамилию, Давыдов задумался:

– Ваш брат, случаем, не в Арзамасском полку служит?

– Нет, – покачал я головой, – наверное, просто однофамилец или, может, дальний родственник. Фамилия-то довольно распространенная.

– Да, – согласился Давыдов, – распространенная. Ну, а вы чем занимаетесь?

– Пишу о поэзии и поэтах, – сказал я, – для одного литературного журнала.

– А, это дело хорошо, – улыбнулся Давыдов, – я и сам, знаете ли, поэзии не чужд. Может, слышали что-нибудь из моего?

Я кивнул – а как же! И тут же процитировал: