Кладбищенский цветок

К разочарованию Краснопёрова и машину и собачек нашли скоро, буквально через три дня. Грабители бросили дорогостоящее авто у задних ворот закрытого картонного завода. То ли преступники попались бестолковые, сразу не разобрались, что продать такое транспортное средство незаметно практически невозможно, то ли помогли связи Фирша. Несчастные собачки все три дня сидели без пищи, воды и туалета, поэтому салон из натуральной кожи провонял, а животным пришлось оказывать срочную медицинскую помощь. Павел ещё пару раз встречался с Ольгой в Управлении, но никак не мог найти слова, чтобы пригласить на свидание. Он чувствовал, что между ними искрило, но как только Краснопёров открывал рот, между ними вставала, как бронзовый памятник, фигура медиамагната Эрнста Фирша.

***

– Я терпеть не могу, когда ты в таком состоянии, – рот Эдуарда брезгливо скривился. – Понимаешь, что скоро внутренний монстр потребует увеличить дозу! Впоследствии звериное пристрастие нас с тобой погубит! Заметь, я не говорю о себе, а о нас.

Богословский наблюдал за манипуляциями друга со шприцом, но ничего не предпринимал, понимая бесполезность попыток. Если возьмётся читать морали, отбирать зелье, сделает только хуже – Ник начнёт орать, нервничать, в конце концов, они поругаются, парень убежит в другую комнату, запрётся и всё равно закончит задуманное. Так уже случалось.

– Не переживай, я держу всё под контролем! – искусственно бодрым голосом ответил Никодим. – Наркотики употребляли герои Достоевского, Толстого, Гоголя, Дюма и Чингиза Айтматова. Михаил Булгаков сам был наркозависимым человеком, – парень увлёкся рассказом. – Он описывает свои ощущения подробно:

«После укола всё меняется перед спящим…Лунный путь вскипает, из него начинает хлестать лунная река и разливается во все стороны…В комнате начинается лунное наводнение, свет качается, поднимается выше, затопляет постель…»

– Не мудрено, что свои бредовые ощущения «под кайфом», он переносит на страницы романа «Мастер и Маргарита»! – Эдуард снова криво усмехнулся. – Хотя книга получилась талантливой, если не сказать гениальной.

– Вот именно, – живо подхватил Ник. – Это тоже даёт мне вдохновение! В повести «Знак четырёх» Артур Конан Дойль правдиво и подробно описывает употребление Шерлоком Холмсом морфина. А ведь автор сам был доктором, он не наделил бы плохой привычкой своего знаменитого героя.

– Конан Дойль просто не знал, что людей употребляющих всякую разную дрянь, ждут настоящие проблемы со здоровьем, – грубо кинул Богословкий и отвернулся к окну, не желая смотреть на эту мерзость.

Никодим помолчал несколько минут, в комнате слышался только шорох и длинный выдох, потом хриплый голос парня снова ожил:

– Хорошее, наверное, было время, когда в Европе с 1885 года в каждой аптеке легально можно было купить морфий или кокаин в качестве лекарственного средства.

«Возможно, вы правы, Ватсон, – говорил Шерлок Холмс своему другу, – наркотики вредят здоровью, но зато я открыл, что они удивительно стимулируют умственную деятельность и проясняют сознание. Так, что побочными действиями можно пренебречь», – парень снова замолчал на несколько минут. – Может, чтобы получить талантливую работу стоит пренебречь побочным эффектом? – он повернулся, продолжая диалог со спиной своего друга, который без движения стоял у окна. – Даже Зигмунд Фрейд прописывал своим пациентам наркотик при нервном истощении и сердечных заболеваниях.

– Ну не дурак ли? Прописывал всем подряд, даже собственной невесте, а у друга Эрнста Флейшлем фон Марксова, которого он пристрастил к наркотикам, начались галлюцинации и белая горячка. Нашёл, кого привести в пример! – Эдуард резко повернулся и с горячностью продолжил. – В своё время я интересовался трудами и биографией Фрейда. Эрнст Джонс его ученик и биограф писал, что до того, как опасность наркотиков была определена, Фрейд уже представлял социальную угрозу, так, как толкал всех, кого знал принимать кокаин! По всей Европе били в колокола из-за отравлений от кокаина и повсеместного привыкания к нему, психоаналитик продолжал писать статьи и читать лекции, разумеется, о целебных свойствах наркотика. Научное сообщество вступило с ним в открытую конфронтацию, стараясь развенчать лживую позицию. В конце концов, им это удалось, только к тому времени Фрейд уже плотно сидел на игле, став конченым наркоманом! – он увидел, что друг словно дремлет, прикрыв глаза и, вздохнув, махнул рукой. – Перед кем я распинаюсь?! – Богословский постоял минуту в тишине, потом направился в прихожую, бросив через плечо. – Я уезжаю, вечером в особняк появятся корреспонденты и журнала.

– Из какого? – вяло спросил у спины Никодим.

– Сам толком не знаю, кажется «Семейный уют», – голос Эдуарда Семёновича глухо звучал со стороны ванной комнаты.

– Зачем? – парень оживился, потёр глаза, поднялся и направился вслед за другом. – Не понимаю, где ты, а где семейный уют?