Кладбищенский цветок

– Даже семейных фотографий нет, – кивнул Зиновьев. – Обычно чиновники любят демонстрировать крепкую семейственность, где у камина сидят все домочадцы и собака с высунутым языком у ног.

– Похоже, Богословский мало кого приглашал в эту келью, а в офисе, наверное, стол уставлен снимками с красивой семейной жизнью, – Павел обернулся к коллеге. – После осмотра поедешь в Москву, поговоришь с охраной, коллегами, шофёром.

Богдан кивнул, наклонился над столом и, выдвигая один за другим ящички, перебирал содержимое. Краснопёров тем временем пробегал глазами стеллажи с папками и книгами.

– Один ящик заперт, – Зиновьев опустился на корточки возле стола. – Будем вскрывать?

– Надо ордер и понятых или хотя бы хозяйку спросить, она знает, где ключи, – Павел потёр подбородок. Раздумывал он не больше секунды. – Вскрывай, только аккуратно. Нет времени на формальности. Если обнаружим что-нибудь стоящее, придём с официальной бумагой.

Через двадцать минут полицейские осмотрели спальню, спустились в гараж, поговорили с горничной, садовником и охранником. Нарисовалась странная на первый взгляд картина, Богословский считался хозяином, но почти не жил в доме, с женой спальню и кровать не делил, приезжал иногда, по всей видимости, много работал. А благочестивые картинки в журнале, всего лишь картинки, на самом деле семья именуется семьёй только на рекламных постерах. Кое-что интересное нашли в письменном столе, но Краснопёров решил делать выводы после разговора с женой покойного.

От кофе и сигарет уже першило, и во рту стояла горечь. Краснопёров просто мечтал зарыться в тихий угол и упасть в мутную дрёму хоть на двадцать минут. Каждый раз при такой мысли брал свою волю в кулак, тряс головой, прогоняя усталость, поднимался, потягивался и складывал голову то к одному плечу, то к другому, хрустя шейными позвонками. Часы показывали десять утра, но казалось, что прошли целые сутки. Ивушкин и Зиновьев работали в усиленном режиме на местах. Ивушкин просматривал городские камеры видеонаблюдения, пытаясь отследить последние передвижения Богословского. Зиновьев при поддержке московских коллег пытался выстроить диалог с коллегами бизнесмена. Жуткое убийство не удалось утаить, с утра все СМИ пестрели информацией о личной жизни, карьере и кончине прекрасного семьянина, отца, друга, мецената, одного из соучредителей крупнейшей энергетической компании. Шумнее всех верещал телевизионный канал, принадлежавший Фиршу. Краснопёрову с большим трудом удалось скрыть подробности преступления, во всяком случае, о странном, свадебном одеянии бизнесмена не узнала ни одна корреспондентская ищейка. Краснопёров сидел на телефоне, коллекционируя новости и собирая подробности в общую кучу. Первым позвонил криминалист Зуев:

– Доброе утро, если оно может быть добрым после тяжёлой ночи.

– Согласен, – хмуро кивнул Павел. – Есть, что сообщить.

– На этот час не много. Богословского задушили, как и девушек, но прежде всадили укол с сильнодействующим снотворным. Покойный мужчина крупный и сильный, он бы по любому оказал сопротивление.

– Это наш маньяк?

– Ты понимаешь, какая фигня, Паша, благодаря Фиршу вскрылись подробности предыдущих смертей. Про удушение, верёвку, свадебные наряды знала миллионная аудитория. В СМИ убийцу окрестили «смертельный жених». Лучшей рекламы для маньяка трудно представить! Сейчас он гордится собой и начнёт совершать ошибки, главное не упустить их из виду! Но сказать я хочу о другом: кто-то мог имитировать маньяка, для того, чтобы и эту смерть списать на него.

– До этого от его рук погибали девушки, а в этом случае совсем не молодой мужик, что-то не вяжется.

– Думай ты, а я не готов ответить на вопрос. Убить мог тот, кто имеет причины. Богословский богат, на гребне карьеры, наверху каждый желает оказаться на его месте, но не исключено, что глумится маньяк.

– Есть ещё что-то?

– Скончался от асфиксии в десять часов тридцать минут, в крови найдена лошадиная доза снотворного, ел часов за пять до смерти, в желудке остатки пищи, перед смертью пил водку, но не много. Убит в другом месте, в лес его переместили уже в мёртвом состоянии, – Зуев зевнул. – На сегодня всё. Надо хоть немного поспать. Завтра на свежую голову осмотрю ещё раз.

– Спасибо Василий.

Как только Павел отключился, телефон сразу зазвонил.

– Павел Анатольевич нашлась машина Богословского, стоит во дворе многоэтажного дома недалеко от вокзала, – голос Ивушкина звучал взволнованно. – Похоже, труп в лесополосу убийца привёз на ней, выгрузил и отогнал в первый попавшийся двор. На одном из подъездов есть камера, но она не захватывает территорию газона с деревьями, а транспортное средство стояло именно там. Камера захватила лишь свет фар в двенадцать ночи. Я связался с криминалистами, они осмотрят салон на предмет улик и отгонят автомобиль к Управлению.

– Это всё?

– Нет. Сейчас позвонил владелец ломбарда из Москвы, говорит, что к нему попали серьги, по описанию очень похожие на пропавшие украшения Виолетты Богословской.