Кладоискатели (сборник)

Понял ли он, что жизнь его могла бы быть иной — интересной, яркой, умной, деятельной… Понял ли он, что вся жизнь прошла словно в подполье… Понял? Кириллов склонен был считать, что да, понял. Но об этом он решил спросить его завтра. И еще он ему завтра скажет, что, если бы пуля и прошла навылет, все равно убийства из ревности ему, Выходцеву, не удалось бы построить. Ему не удалось бы это. Ведь он стрелял из прошлого… А мосты в прошлое нельзя ни сжечь, ни взорвать, ни обойти.

ЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ Глава 1

Шухов взглянул на часы, отпер сейф и вынул оттуда темную бутылку из-под шампанского, золотую монетку и пачку листов бумаги, исписанных вкривь и вкось цветными карандашами. У бутылки было отбито горлышко. Бумага успела пожелтеть и пестрела стеариновыми пятнами-бляшками. Зато монетка блестела как новая. Полюбовавшись на этот странный натюрморт, Шухов подумал, что монетка в общем-то тут ни при чем. И зря Володя Безуглов так акцентировал на ней внимание. Володя не был следователем, он, конечно, дилетантски подошел ко всей этой истории, и в его записках эмоции подавляют факты. Кроме того, эти записки перегружены аналогиями и дидактикой. Но вправе ли Шухов судить обо всем этом со своих сугубо рационалистических позиций? Где-то он читал, что правды «серой» нет, что вся она состоит из черных и белых пятен. И в этом утверждении, Шухов понимал, не содержалось полной истины, как не было ее и в Володиных записках. Но в них было нечто, приковавшее внимание.

Бутылку с ее необычным содержимым доставили Шухову несколько дней назад из редакции, где работал Володя Безуглов. Шухов знал, что с год тому журналист заинтересовался подоплекой истории трагической гибели Маши Дементьевой. «Может быть, напишу», — сказал он Шухову. «Статью на темы морали?» — спросил Шухов. «Что получится, — ответил ему Володя. — Но скорее всего повесть. Материал-то больно жгучий. Пройду вот по этим кругам и посмотрю». — «Ну-ну», — сказал ему тогда Шухов. По этим «кругам» уже прошло следствие. И следователь был неглупым парнем, и Шухов с его выводами согласился. Дело было закрыто «за отсутствием состава преступления».

Володя пошел «по кругам» и не вернулся. Через год море выбросило бутылку. «Как в романе», — сказал Шухов. «Почему же, — возразил ему редактор. — На каких-то южных островах существует бутылочная почта. А наш парень всегда был немного романтиком. Но вы почитайте. В записках, мне кажется, содержатся серьезные обвинения».

Обвинения содержались. Доказательств Шухов не нашел. Вот только разве одна фраза, оброненная Володей. Два слова и цифры под ними. Он выписал эти цифры из Машиной тетради. Да, конечно, Володя был романтиком и вдобавок любителем детективных романов. Он вообразил, что это шифр, что Маша Дементьева зашифровала что-то важное между стихами в своих тетрадках. Чудак. Что она могла шифровать? У этой женщины все было на виду. Она искренне любила и искренне ненавидела. А запись в тетради действительно была важной. Но Володя тогда этого знать не мог.

Шухов поглядел на часы. «Может быть, убрать монетку?» Подумал и решил оставить ее на столе. Сейчас войдет Рогов. Пусть эта монетка напомнит ему все. Володя нашел ее. Это его заслуга, ему и будет предоставлено первое слово. Рогова надо подготовить психологически, его ассоциативная память должна сработать сразу, как только он войдет в кабинет. Он идет, недоумевая, не понимая, зачем его вызвали. Взгляд на монетку, который он несомненно бросит, возможно, ему, Шухову, что-нибудь скажет.

Дверь приоткрылась.

— К вам Рогов, — сказал секретарь.

— Пригласите, — ответил Шухов.

Дверь открылась шире, и вошел Рогов. Шухов мельком видел его год назад, запомнил неважно и сейчас с интересом взглянул на этого человека. На вид ему можно было дать лет двадцать восемь, хотя на самом деле Рогову было тридцать пять. Серый костюм тщательно отглажен. Длинное лицо, синие глаза, прямой нос. «А он импозантен, — подумал Шухов. — И благополучен. И ничего его не гложет, хотя прошел еще только год. Год! Всего один оборот шарика вокруг солнца. А Володи Безуглова нет, он так и не написал то, что хотел. Рогов вот дело другое. Он сделал, что хотел».

Поймав себя на этой мысли, Шухов задал вопрос: «А хотел ли Рогов?! Или его затянула нелепая цепь случайностей? Слабый человек, не удержался. Но нет, не похож Рогов на слабого человека. Все, что он делал, он делал сознательно. И кто знает, может быть, Маша была бы сейчас жива, если бы поступками Рогова не руководил тогда холодный расчет. Он ведь мог успеть прийти на помощь женщине».

— Садитесь. — Шухов показал на стул.

Рогов сел, заметил бутылку, монетку и рукопись на столе. По лицу пробежала мимолетная тень, он нетерпеливо дернул плечом и недовольно произнес:

— Опять?

Шухов промолчал, думая, называть ему Рогова по имени или нет. Решил, что не стоит. Нет смысла прятать свою неприязнь к этому человеку. Впрочем, и выражать ее открыто вряд ли нужно. Игры в кошки-мышки не предвидится. Все карты на столе. И в нужный момент Рогов сам скажет то, чего ждет от него Шухов.