Кладоискатели (сборник)

К утру море утихает. Мы забываемся в коротком сне. Потом я вытаскиваю из-за пазухи оставшиеся чистые листки и пытаюсь сосредоточиться, забыть о море, об избитом теле. Голод меня не мучает. Мы с Веденеевым не сошли с ума и не испытываем желания сожрать друг друга. Все благополучно.

Да. У меня мало шансов встретиться с Роговым и высказаться. И все-таки какая-то эфемерная надежда подталкивает, заставляет писать.

Есть и будут гении и посредственности. Посредственности ходят среди нас, и не надо телескопа, чтобы рассмотреть их. Есть кандидаты наук, которые никогда не дадут науке ничего. Есть писатели, не известные никому, кроме своих издателей и ближайших знакомых. И вот — парадокс. Посредственность, как это ни странно, нужна. И она сплошь и рядом полезна. До тех пор, пока эта посредственность не пожелает возвыситься. Тогда может случиться и страшное, и смешное.

Мне опять хочется прибегнуть к аналогии, хотя я и знаю, что аналогии всегда искажают суть вещей и явлений. Это бесспорно. Но аналогии нужны, когда мы хотим определить свою точку зрения на предмет. Тогда этот предмет станет в наших глазах ярче, осязаемее, выпуклее.

Забудем на время о страшном и поговорим о смешном.

Эту историю рассказал мне маркшейдер Бурков.

— Возможно, — сказал он, — она покажется вам любопытной. Дело в том, что мы с женой давно лелеяли мыслишку обзавестись собакой. Жили мы тогда в небольшом городке. И вот один из приятелей в порядке хохмы подарил нам щенка. Презент был преподнесен по случаю небольшого семейного торжества. С этого, собственно, все и началось.

Корзинку поставили на пол. Гости окружили ее и стали наперебой давать советы. Я с удивлением обнаружил, что все они если не выдающиеся собаководы, то, во всяком случае, крупные специалисты в этой области. Не отходя от корзинки, из которой выглядывало серое большелапое существо с жалобными глазами, гости установили, что щенку полтора месяца от роду, что это овчарка, а не боксер и не бульдог, что ему надо немедленно дать миску мясной овсянки, отрезать какие-то прибыльные пальцы, измерить хвост, заглянуть в рот, пощупать нос, который должен быть мокрым и холодным, а также накормить толченой серой на предмет избавления от чумки.

Серы в доме не было. Мясной овсянки тоже. Я предложил щенку маринованную кильку. Он с видимым удовольствием слопал ее.

— Этого нельзя, — назидательно заметил мой сосед. — Острое и соленое притупляет нюх.

В это время щенок беспокойно завозился в корзинке и вопросительно тявкнул.

— Он хочет пить, — сказала жена соседа.

— А мне думается, он не прочь съесть овсяной каши, — глубокомысленно произнес сосед.

— Что вы, — возмутился один из моих сослуживцев. — Собаке хочется бегать.

Я в это время смотрел на щенка. И заметил, как из-под корзины потек ручеек. Жена побежала за тряпкой. Сосед погрозил щенку пальцем. Приятель, подаривший мне собаку, ехидно ухмыльнулся.

Щенка выпустили, и он отправился знакомиться с квартирой, ежеминутно оставляя за собой лужицы. Мы с женой об этой стороне дела никогда не думали. Только теперь мы вдруг явственно ощутили, что обречены.

— Может, подарим его кому-нибудь, — осторожно сказала жена, когда мы остались наедине с собакой.

— Кому? — удрученно сказал я. — Они все видели. И потом… Ты посмотри на него…

Щенок, словно понимая, что речь идет о его судьбе, подошел к нам, шумно вздохнул, брякнулся на пол и, положив голову на лапы, уставился на нас немигающим взглядом, в котором одновременно сочетались овечья беспомощность, безмерная преданность и невысказанная первобытная тоска.

— Завтра куплю резиновые перчатки, — сказала жена.

— Да, — согласился я. — И нужно что-нибудь почитать. Должны быть книги по собаководству.

Книги по собаководству были. Я выбрал одну, в которой содержалось много полезных советов. Мы, например, с радостью прочитали, что щенка можно быстро приучить отправлять естественные надобности в определенном месте. Простота рекомендации приятно удивила нас. Мы тут же ею воспользовались, нашли железный лист, насыпали на него песку и установили это сооружение в прихожей. Щенок, с любопытством следивший за нашими действиями, резво подбежал к листу, обнюхал песок и так заработал лапами, что в один момент свел все наши труды на нет. Удовлетворившись проделанным, он отбежал в сторону, присел и доказал, что живую действительность нельзя втиснуть в книжные рамки.

Нам не пришлось заботиться о его крещении. Щенка кто-то до нас нарек «Барсиком». Имя не из лучших, но ни на какие более благозвучные и современные клички он не отзывался. Обстоятельства и тут оказались сильнее нас.

Появление в доме собаки вызвало бурю восторга у окрестных мальчишек. Я стал популярной фигурой. По утрам на меня показывали пальцами. Восторженные мальчишеские крики: «Барсик идет!» — звучали мне вслед по крайней мере на протяжении двух кварталов.

Время шло. Щенок рос. И мы стали задумываться о его воспитании. Мы были уверены, что сами неспособны привить псу необходимые качества. Так зародилась мысль о том, что в дело должна вмешаться третья сила.