Кладоискатели (сборник)

Само слово больница всегда как-то ослабляет, тревожит, но вместе с тем, пребывание там настраивает углубиться в себя, исследовать вместе с врачом свой организм, найти причины болезни и средства к её излечению. Вместе с Кошкиным в палате № 1 исследовали и лечили свой организм ещё четыре человека. Койка Кошкина, сорокалетнего мужчины со скромной улыбкой и густыми каштановыми волосами, стоит, как войдешь, слева у окна. Оттуда вся палата, как на ладони, и читать хорошо – светло. Слева от него лежит Николай Савич Сидоров, старше Кошкина лет на пять, высокий, полный брюнет. То ли главный инженер, то ли конструктор какого-то проектного, ещё не совсем развалившегося института. Николай проводит время преимущественно за чтением детективов Донцовой и Марининой. При этом он часто массирует глаза и протирает дорогие очки с узкими стёклами. При этом можно предположить, что он думает о чём-то важном и испытывает сильную внутреннюю сосредоточенность. К Николаю через день приходит жена, дама ухоженная и властная. Она оставляет в палате запах дорогих духов, новый детектив для мужа и пакет с едой. Максима от Николая отделяет тумбочка. Такая же тумбочка отделяет Николая от Костика, который лежит в правом у окна углу палаты. Костик, короткостриженый худой мужчина лет тридцати, чем-то очень серьёзно болен, а вот чем, врачи установить не могут. Костик еле ходит, встаёт с трудом от боли в суставах, но на его круглом лице чаще всего пребывает улыбка. Растерянная, слишком удивлённая, но улыбка. Жены у Костика никогда не было, зато его каждый день навещает мать, энергичная женщина лет шестидесяти. По выходным она забирает Костика домой, моет его и стрижёт, как маленького. Когда Кошкин попал в палату, Костик лежал там уже недели три. Костик ещё и изрядный шутник. Например, как-то после сдачи желудочного сока, он вошёл в палату и стал посредине, пошатываясь. Перевёл дух. Мужики у него и спрашивают: «Получилось?» (процедура эта, кому доводилось ее проходить, не из приятных – нужно проглотить резиновый шланг с железным зондом на конце). Костик отвечает: «Врач мне говорит, глотай кишку, что застыл. А я ему – не получается. Он снова – глотай. Тогда я показал ему свою руку и пошевелил пальцами. Он смотрит и не понимает. Я ему поясняю, что приплатить бы надо. Что я, задаром кишку буду глотать? Он, почему-то рассердился и ушёл. Так я и не проглотил». В палате смех, Костик оглядывает всех с видом победителя, падает на свою койку и засыпает. Слева от двери разместился Илья Павлович Коромыслов, бодрый пенсионер. Он кипами читает газеты, делает выписки и заметки на полях книг. Комментируя новости, которые вся палата смотрит по принесённому женой Николая портативному телевизору, Коромыслов частенько произносит: «Перекосики, перекосики». Наверное, он имеет в виду ошибки в государственном управлении и общее падение нравственности, но никто у него не уточняет. Иногда он добавляет к слову «перекосики» не вполне приличное прилагательное. Но это уж когда речь идет о финансовых кризисах или отмене льгот. Справа от двери лежит молодой экономист Витя Мокроусов. У него обострился гастрит, и Витя очень переживает своё отсутствие на рабочем месте, боясь показаться в глазах шефа болезненным и стрессонеустойчивым, отчего потерять в зарплате. Посередине палаты стоит стол с изрезанной пластиковой столешницей светло-голубого цвета. Вокруг четыре стула. Напротив, между койками Костика и Вити у стены стоит холодильник. На нём телевизор. Вдоль стены между койками Максима и Ильи Павловича находится ещё одна, пока пустующая, койка. Стены окрашены в салатовый цвет, местами с выбоинами и надписями, но, в целом, чистые. Потолок высокий и недавно побелённый. Окно с жидкими занавесками во всю стену. Дверь в палату двустворчатая, с прикреплённым к одной из створок зеркалом.

Максим Кошкин съел кашу, а чай взял в палату. Прихватил также и пару кусков хлеба с кружочком масла. Николай вот масла не ест, холестерина боится, и чай больничный не пьет, свой заваривает. А Кошкин холестерина не боится, и экономит даже на чае. Все больные уже в палате, ждут обхода врача, а Костик ещё ест. Вот, наконец, и он. Как обычно останавливается посредине палаты, отдохнуть перед подходом к койке, оглядывает всех, загадочной улыбкой готовит к новому рассказу. Начинает: «Сегодня опять за завтраком коньячка не налили. Какое же давление будет без коньячка? У меня же врач все время пониженное намеряет. Я говорю раздатчице, коньячка то налей, не жадничай! А она как будто не понимает!!!». Он поднял бровь, оглядел товарищей по несчастью, проковылял к своей постели и улёгся, накрыв голову второй подушкой. Уснул. Николай углубился в детектив. Илья Павлович, поправив и без того почти идеальный порядок вещей на тумбочке, принялся за газеты. Витя растянулся на койке, одев наушники плеера. Одновременно он принялся просматривать журнал «Эксперт».