Клайв Стейплз Льюис. Человек, подаривший миру Нарнию

Нам сказано, что Христос распят за нас, что его смерть омыла наши грехи и что, умерев, он вырвал у смерти ее «ж а л о». Это — формула. Это — христианство. В это надо верить. Любые теории о том, как смерть Христа сделала все это возможным, с моей точки зрения, — вторичны: они лишь чертежи и диаграммы, от которых можно без ущерба отказаться, если они нам не помогают, и, даже если они помогают, их не следует путать с той сутью, которой они служат[622].

Эти рассуждения вовсе не вступают в конфликт с тем фактом, что в итоге Льюис принимает некую теорию — они лишь задают этой теории конкретные рамки, утверждая, что она подобна чертежу или диаграмме, «от которых можно без ущерба отказаться».

Одна из самых шокирующих сцен в «Льве, колдунье и платяном шкафе» — смерть Аслана. В то время как Новый Завет утверждает, что смерть Христа искупила все человечество, у Льюиса смерть Аслана сначала спасает одного и только одного человека — Эдмунда. Этот слабый и податливый мальчик сделался орудием Белой Колдуньи. Опасаясь, что с появлением в Нарнии людей ее владычеству придет конец, ведьма попыталась устранить пришельцев, использовав ничего не подозревавшего Эдмунда в качестве «двойного агента». Ради замечательных сладостей, которыми его угощала Колдунья, Эдмунд предал своих сестер и брата. Этот акт предательства оказался — с богословской точки зрения — поворотным моментом.

Белая Колдунья потребовала встречи с Асланом и заявила, что Эдмунд, как всякий предатель, принадлежит ей. Она получила право на его жизнь и намеревалась осуществить это право. Закон магии, вложенной в Нарнию от самых начал Императором-за-Морями, давал ей право заявить: «Каждый предатель принадлежит мне. Он — моя законная добыча, за каждое предательство я имею право убить»[623]. Эдмунд принадлежит ей. Его жизнь висит на волоске. Белая Колдунья жаждет его крови.

И тогда Лев заключает с Колдуньей тайную сделку, дети об этом ничего не знают. Аслан соглашается заменить Эдмунда собой. Не догадываясь о том, что должно произойти, Люси и Сьюзен следуют за Асланом, когда он идет в сторону горы, где находится Каменный Стол — там его свяжут и он приготовится к смерти от рук Белой Колдуньи. Эта сцена столь же трогательна, сколь ужасна, и во многих деталях (хотя далеко не во всех) совпадает с евангельским рассказом о последних часах Христа в Гефсиманском саду и о распятии. Аслана убивают перед толпой зевак, издевающихся над его предсмертными страданиями.

И дальше, в одной из самых трогательных сцен во всей семичастной истории Нарнии, рассказывается о том, как Сьюзен и Люси приблизились к мертвому льву, встали перед ним на колени, «стали целовать его и гладить прекрасную гриву, вернее, то, что от нее осталось. Они плакали, пока у них не заболели глаза»[624]. Здесь талант Льюиса-рассказчика достигает кульминации, он пробуждает в нашем воображении темы и образы средневекового оплакивания Христа, такие как классическая Pietà (изображение мертвого Христа на коленях у Марии) или церковное песнопение Stabat Mater Dolorosa, передающее боль и скорбь Марии на Голгофе, когда Христос умирал на ее глазах.

А потом вдруг — внезапная перемена, преображение. Аслан воскресает. Свидетельницы этого драматического момента — только Люси и Сьюзен, опять-таки параллель к евангельскому повествованию, где первыми свидетельницами воскресения Христа оказались три женщины. Девочки изумлены и счастливы, бросаются к Аслану и осыпают его поцелуями. Что же произошло?

— Но что все это значит? — спросила Сьюзен, когда они немного успокоились.

— А вот что, — сказал Аслан, — Колдунья знает Тайную Магию, уходящую в глубь времен. Но если бы она могла заглянуть еще глубже, в тишину и мрак, которые были до того, как началась история Нарнии, она прочитала бы другие Магические Знаки. Она бы узнала, что когда вместо предателя на жертвенный Стол по доброй воле взойдет тот, кто ни в чем не виноват, кто не совершал никакого предательства, Стол сломается, и сама смерть отступит перед ним[625].