Клайв Стейплз Льюис. Человек, подаривший миру Нарнию

Утром в понедельник 15 июля Льюис написал короткое письмо Мэри Уиллис Шелбурн, сообщил ей, что утратил способность концентрироваться и вынужден лечь в больницу для обследования и оценки своего состояния[742]. Он прибыл в больницу Экленд в тот же день в пять часов вечера и почти сразу же по прибытии у него случился инфаркт. Льюис впал в кому и, по мнению врачей, был обречен. Больница известила Остина и Кэтрин Фарреров, поскольку не смогла связаться с ближайшим родственником — Уорни[743].

На следующее утро Остин Фаррер решил, что Льюис, жизнь которого поддерживали с помощью кислородной маски, хотел бы принять последнее причастие. Он договорился с Майклом Уоттсом, настоятелем церкви Св. Марии Магдалины, в нескольких минутах пешком от больницы, чтобы тот навестил с этой целью Льюиса. В 2 часа пополудни Уоттс совершил обряд. Час спустя, к изумлению медиков, Льюис очнулся и попросил чаю, очевидно, и не подозревая, что почти сутки пробыл в коме.

Впоследствии Льюис говорил друзьям, что предпочел бы не выходить из комы. «Весь этот процесс, — писал он Сесилу Харвурду, — был очень мягким»[744]. А теперь ему, словно Лазарю, предстояло умирать во второй раз. В более подробном — и последнем — письме своему верному Артуру Гривзу он пояснял:

Хотя я отнюдь не чувствую себя несчастным, но не могу не сожалеть о том, что в июле я ожил. Без малейших мучений приблизиться к вратам — и вдруг они захлопываются у тебя перед носом, и ты понимаешь, что придется пройти весь этот путь заново, причем, вероятно, уже не столь безболезненно! Бедный Лазарь! Но Господу виднее, как лучше[745].

Льюис регулярно переписывался с Гривзом начиная с июня 1914 года. Это были одни из самых значительных и задушевных отношений в его жизни, причем мало кто в его кругу знал о Гривзе, пока публикация «Настигнут радостью» не поведала о юношеской дружбе (но и тогда Льюис не упоминал о том, как эта дружба продолжалась в зрелые годы). Характерно для Льюиса извиниться за печальные последствия своей болезни: «Похоже, в этой жизни мы с тобой уже не увидимся».

Хотя после выхода из комы Льюис два дня провел в полном сознании, затем наступил темный период «снов, иллюзий и моментов, когда разум путался»[746]. 18 июля, в тот самый день, когда начались эти явления, Льюиса навестил Джордж Сэйер — и был смущен и удручен его состоянием. Льюис сообщил Сэйеру, что его только что назначили литературным душеприказчиком Чарльза Уильямса и ему необходимо как можно скорее отыскать рукопись, спрятанную под матрасом миссис Уильямс. Проблема, по его словам, заключалась в том, что миссис Уильямс требовала непомерный гонорар за эту рукопись, у Льюиса не было десяти тысяч фунтов, которые она хотела получить. Когда Льюис упомянул миссис Мур так, словно она была все еще жива, Сэйер окончательно понял, что его друг бредит, и потому, когда Льюис затем сказал, что временно пригласил Уолтера Хупера на должность секретаря, помочь ему разобраться с корреспонденцией, Сэйер — что вполне естественно — счел и это за одну из составляющих бреда[747].

Когда же выяснилось, что Уолтер Хупер существует в реальности, за пределами темного царства галлюцинаций, где находился в тот момент Льюис, Сэйер решил оставить Льюиса на попечении Хупера и поехать в Ирландию за Уорни. Увы, когда ему удалось отыскать Уорни, тот пребывал в столь глубоком алкогольном забытьи, что не мог даже толком понять, что творится с братом, не говоря уж о том, чтобы поспешить ему на помощь. Сэйер вернулся в Оксфорд без него.

6 августа Льюису позволили перебраться в Килнс. Больница приставила к нему Алека Росса, опытного медбрата, привыкшего ухаживать за богатыми пациентами в роскошных домах. Алек был шокирован запущенностью Килнса, особенно его возмутила грязная кухня. Он тут же организовал генеральную уборку, чтобы создать приемлемые условия для жизни в доме. Льюису нельзя было подниматься по лестнице, пришлось устроить его на первом этаже. Хупер поселился в прежней спальне Льюиса наверху и стал выполнять обязанности секретаря. Ему пришлось написать немало душераздирающих писем от имени Льюиса, в том числе — прошение об отставке с кафедры кембриджского университета и об увольнении из членов Магдален-колледжа.