Клан душегубов

Охотник to Настенька

Я не бизнесмен. Мне платят мало, но достаточно... А вот работаю много. Работа не престижная, не модная, не перспективная. Свободного времени нет, вредных привычек – тоже, одни полезные, но многие находят это скучным. Не умею поддерживать разговор на общие темы. Не люблю тусовок. Очень ценю дружбу, поэтому друзей очень мало, и все они далеко, почти не видимся. Люблю одиночество. Всегда считал, что сильный человек должен быть одинок, а слабый – ищет попутчиков и компаньонов. Эту переписку с тобой тоже считаю слабостью и вряд ли смогу поддерживать долго. Путешествую часто, но всегда по работе, не умею лежать на пляже, не люблю фотографий на фоне соборов. В Сети – недавно и вряд ли надолго, от компа устаю, комп – удобно, но холодно. Для размеренной семейной жизни не создан, для неразмеренной гламурной – тоже. Однолюб. Не умею любить того, кого не знаю. Не испытываю нежности к монитору, хотя он хороший.

Люблю хорошие пиджаки, в одежде консервативен. В кино – да, стараюсь не пропускать хорошие фильмы, кино – люблю, вот, пожалуй, мой единственный плюс, если говорить о «светском львизме». А, есть еще один плюс, правда, не светский. Я знаю, что не лучший на свете. Но я пытаюсь.

А в целом, я – человек, с которым трудно.

* * *

Теплые и упругие струи воды приятно щекотали тело. Зажмурившись и опустив руки, Суворовцев стоял под душем. Думать не хотелось, хотелось просто расслабиться.

Откуда-то из раздевалки доносился бодрый голос Вершинина. После боя он отказался от душа, лишь умыв лицо, и уже пришел в себя.

«Вот неугомонный! Как же его надо обработать, чтобы он молчал?» – подумал Суворовцев и снова попытался расслабиться.

А Вершинин, между тем, сидя на подоконнике в раздевалке, беспечно болтая ногами, разговаривал с двумя сотрудниками.

– Ну покажи, покажи, как ты его? – приставал один из них с просьбой показать, как тот вырубил Шангареева.

– Да ладно, мужики, ничего особенного. Фирменный, снизу справа – чпок! Лучше слушайте, что говорит вам непобедимый Вершинин. – Он сделал загадочное лицо и перешел на заговорщицкий тон: – Секретная информация. Нам с Суворовцевым дают новую машину. Две.

– Ну и что из этого? – настороженно спросил один из них.

– Мы рады за вас, – добавил второй.

– Да нет, ничего. Мы просто еще не знаем, кому эта достанется, – беспечно сказал Вершинин.

– Да ладно! – сразу оживились сотрудники. – Че, правда?

– Ну да. Хочется отдать ее в хорошие руки. Машина-то отличная, вы сами знаете. Кстати, экзамен по слежке сдали-то?

– Сдали. Вчера еще. – Сотрудники были заинтригованы до последней степени.

– Ну и как? – строго поинтересовался Вершинин. – Ездить умеете?

– Дак мы, конечно! «Мерседес» вели. Хорошо, что пробки, а так бы...

Надо заметить, что этот экзамен, как и все прочие, был обязателен для всех без исключения сотрудников и входил в перечень тестов, проводимых в рамках реорганизации Управления.

Заключался он в том, что все подразделение разбивалось на пары сотрудников – один водитель, другой штурман, после чего каждой паре непосредственно перед экзаменом выдавался конверт, содержащий индивидуальное задание. Так как тест проводился по наружному наблюдению, иными словами, слежке, то задание состояло в следующем: такому-то экипажу необходимо обнаружить такую-то машину с таким-то номером, затем установить за ней наблюдение и в течение двух часов вести слежку. Естественно, надо постараться быть не замеченными, с одной стороны, и не упустить «объект» – с другой.

Конечно, этот экзамен не был идеальным по форме и имел некоторые недостатки, но начальство считало его полезным, а потому необходимым.

Если сотрудники, беседующие с Вершининым, уже отстрелялись по этой части, то принимавшему сейчас душ Суворовцеву он еще предстоял.