Клан, или Кровные узы

— Она не выходит из дома. — Женщина замолчала, присев на стул напротив мужа, беспокойно поджала губы. — Она молчит, она замкнулась в себе…

— Она взбалмошная девчонка! — Сорвался, перешев на крик. Холод ледяных синих глаз, пригвоздивших Аллу к обивке стула. — Лиза перебесится и все будет как раньше! Я так сказал!

— Я не знаю этого мужчину, из-за которого она так, но наша девочка…Никит, я вчера рассказала Лизе правду.

Два шага навстречу жене, и словно раненный зверь, с пылающими огнем безумными глазами, Никита оказался рядом.

— Сволочь! Я же сказал тебе молчать! Я же предупреждал…! — Стальное кольцо рук, сомкнутое на ее шее, прежде чем женщина дернулась, с грохотом падающего стула отпрыгнув от мужа.

— Ты можешь ударить меня! Ты можешь…Знаешь, Никита, а мне не привыкать! — Лихорадочный блеск в зеленых глазах, и Никита в коей раз подумал, что даже это его дочь унаследовала от матери. — Я сказала Лизе, что тот мужчина остался жив, ты не понимаешь…

Сбивчивое дыхание мужчины, которое он пытался привести в унисон с собственным сердцебиением, и следующие слова, вновь выдающие его нервозность.

— Алла! Так было бы только лучше! Лиза погоревала бы месяц другой и забылась в объятьях нового ухажера! — Видя немой протест в глазах жены, быстро продолжил. — Я знаю девиц ее возраста! И если бы не ты…, - ткнул пальцем в сторону женщины. — Мне было бы на одну головную боль меньше! Ну зачем?! Какого черта ты это сделала?!

— У меня не было выбора. — Криво улыбнулась, в очередной раз не понимая, как двадцать лет назад она сумела полюбить этого холодного жесткого мужчину, при взгляде на которого сейчас женщина чувствовала что то подобное страху и омерзению одновременно. — Никит… твоя дочь хотела покончить с собой… — Протяжное молчание в ответ и бледное, почти бесцветное лицо мужчины, с мучительной болью растирающего немеющие виски.

— Этого не может быть… Бог мой…этого не может быть…!!! — Последние несколько слов, которые Никита выдавит из себя несколько часов спустя. Пустой смятый дрожащими пальцами конверт, бегающие в унисон с вырывающимся сердцем синие льдинки глаз и голос, словно мертвец, восстав из могилы, заживо стоит перед ним. А так… всего лишь дубовый стол, на котором рядом с искромсанным конвертом охапкой в беспорядке несколько фотографий — маленького голубоглазого мальчишки и взрослого ослепительного мужчины, в чертах которых было лишь одно сходство — глаза…

Бессвязный рык из горла Никиты, все еще неверяще уставившегося на фотографии, пронизывающий насквозь взгляд, от которого, кажется, смогла бы загореться глянцевая бумага на снимках. Дрожащие кончики пальцев, побелевшее от напряжения красивое лицо, и то ощущение, которое он испытал в злосчастное утро, пронзая высокого темноволосого мужчину, обнимающего его дочь, чередой пуль. Глаза незнакомца… Синие, холодные льдинки, так похожие на потухшее когда-то пламя его самого. Смоляные курчавые волосы, надменные скулы, твердый подбородок, так похожий на его собственный.

Плотно закрыл глаза, еще до сих пор не веря в происходящее, не осознавая до конца. Распахнутые угольки зрачков и вновь этот взгляд, устремленный в кипу лежащих возле фотографий бумаг. "Детство…юность…детство…", — заглавия, под которыми вплоть до мельчайшей подробности описывала вся подноготная молодого мужчины, с заглавными инициалами "ИА".

Никита вновь прикрыл глаза, горько усмехнувшись, не видя другого выхода, дабы не сойти сума, лихорадочно стал шарить в шухляде стола, в поисках любимого коньяка… нашел…Несколько глотков горячительной жидкости, унявших предательское дрожание собственных рук. Разложив перед собой бумаги, принесенные полчаса назад одним из его людей, уронил темную голову с курчавым вихрем волос на сложенные в замок руки. Желание знать, до последней мелочи, до каждого потайного уголка человеческой душонки…сегодня подвело. Лучше бы не знал, не ведал, не приказал в срочном порядке найти всю информацию об наемном убийце, с которым связалась его любимая дочь. Если бы повернуть время вспять…

Прикрыл глаза, под действием алкоголя события двадцатипятилетней давности четко стали вырисовываться перед глазами.

"Дядя…а покружи меня…ну дядь…", — просящий голосок любимого племяшки и его собственные руки, высоко подбрасывающие тельце малыша вверх.

"Андрейка, ну как, нравиться?" — Смеется он сам, слыша счастливый смех мальчугана и радостный взгляд брата, хлопающего его по спине.

"Никит, вам бы с Аллочкой тоже не мешало бы о наследнике подумать!", — подтрунивает, вновь делая хлопок. Оба начинают улыбаться, счастливые…

"Дядь, ну дядь…давай еще…", — подлизывающийся голосок племяша, и два громких мужских, явно забавлявшиеся этой ситуацией. "Я же не за так…я кафет дам…", — серьезный тон Андрея, и мужчины, радостно улыбаясь, уже вместе подхватывают будущего "пронырливого коммерсанта" на руки.