Клан, или Кровные узы

Вскрик, отрезвляющий затуманенный разум, чувство, как каждый мускул напрягся на спине Андрея под ее гибкими пальцами, счастливая улыбка сквозь пелену слез, и нерешительность в синем, наполненным безграничной нежностью взгляде.

— Лиза…, - держась на локтях, дабы не придавить хрупкое тело, стал покрывать жаркими, заставляющими тлеть плоть поцелуями распухшие от неистовых касание его губ губы, кончики трепещущих ресниц, тонкие дрожащие ноздри…

— Продолжай…хочу быть твоей…до конца…, - словно в бреду, неистово отвечающая на сводящие с ума поцелуи, плавно подстраиваясь под его ритм. А дальше…мощные руки, скользящие вдоль изгиба ее позвоночника, твердые толчки, заполняющие все ее существо, мелкая испарина, покрывающая ее лоб, стираемая горячими касаниями его губ, и его имя, застывшее на ее губах в перемешку с звучанием его, когда вздрогнув в безумном экстазе, весь мир рухнул, перестав существовать…

Капли весеннего дождя за окном, отблики скорого рассвета на окне, и только звук приближающегося автомобиля вдали, на невероятной скорости несущегося по направлению к небольшому бревенчатому дому… Мужчина, чьи синие, такие непохожие на светящиеся зеленые глаза дочери, убийственно сверкали в темноте, заглушая свет фар и яростный стук собственного сердца…

Глава 16

Смятая ткань простыней, все тот же шорох влаги дождя за окном, и мужчина, с рыком рвущейся наружу невыносимо боли, до посинения стиснув почти бескровные губы, словно в тумане подымается из пола. Струя крови, тонкой дорожкой стекающая из пулевого отверстия плеча и еще одна, из района лопатки. Вновь рык, и тот же мужчина, попытавшись подняться в немалый, наделенный природой рост, поежился, правой рукой ощупывая сквозное отверстие на левой.

Вновь неразборчивый взгляд по комнате, где все еще напоминало о недавних часах страсти, проведенных вместе. Где яркие изумрудные глаза сияли лишь для него, где отдаваясь телом друг другу, в каждом вздохе, в каждой ласке принадлежали еще и душой… Затуманенный болью взгляд на постель, которая за какой-то миг успела поблекнуть, и белоснежное убранство стало чересчур серым и обыденным. Вновь взгляд в сторону, как будто что то высматривая на ложе, еще недавно заполненным их телами, двигающимися в унисон с сердцем. Капля алой крови на простыне, ее крови… Андрей поморщился, сквозь дымку затуманенного сознания он все еще помнил ее мольбу не останавливаться и хриплое: "Хочу быть твоей…до конца…". Его девочка…! Теперь только его! Что бы не уготовила судьба, он вернет ее, уже не может без ее сиплого шепота, без гортанного смеха, без сияния чистых глаз… Кровь, медленно застывая в жилах, словно во сне с новым потоком забурлила в сосудах, давая шанс наполняющему ею человеку на жизнь…

Словно не с ним… горькая ухмылка сквозь новый приступ боли. Развернулся, сил хватило на восемь шагов до кухни, где откупорив бутылку со спиртным, жадно сделал пару глотков, остальное вылил на сочащуюся кровью рану.

— Лиза…! — Словно в бреду, чувствуя, как огненная дорожка опаляет высохшее горло и внутренности. Повторяя вот так из раза в раз ее имя, сам не понимал, становилось легче… — Я найду… обещаю…

Тик настенных часов и мощный удар тела об стену, в бессилии прислонился покрытым испариной лбом к деревянным брусьям. Безысходность…чувство, от которого хотелось выть, впервые за последний десяток лет.

Резкий толчок в области раны, и Андрей дернулся, пробуя онемевшими кончиками пальцев собственную плоть, разорванную выпущенной пулей заботливой руки Лизиного отца. Парадокс…очередной, в голове промелькнула взбалмошная мысль, что первый, не значит последний…

В ушах еще до сих пор стоял ее голос, разметанные в беспорядке светлые волосы, слегка прилипшие к изящной белой шее, лихорадочный блеск вмиг потемневших глаз.

"Папа, не надо…! Я прошу…! Ну не трогай его…! Прошу…", — и ее взгляд, словно загнанного в угол зверька, просящего о пощаде, о нем…

Андрей напрягся, со все мочи рванул пропитавшуюся бардовой жидкостью ткань рубашки, разорвав пополам. Пуля насквозь, только рваная плоть мышц и поврежденная кость…не впервой. И ее голос, с новым приступом его физической боли все больше проникающий в хмельное сознание. Он мог, он бы успел вытащить свой пистолет раньше ее отца…не стал. Последние отрывки недавних событий, все еще вертящиеся перед глазами, когда ее отец набросил на Лизу скомканное покрывало, сверху накрывая своим пиджаком, передал в руки сопровождающих его ребят. Она сопротивлялась, с каждым моментом все тише и тише выкрикивая его имя, словно чеканя в последний раз… А после…за первой дозой свинца последовала вторая, отбивая в ушах глухой удар согнутых коленей о деревянный пол, тяжелый звон в голове и стук собственного сердца, бьющийся в унисон с сердцем яро вырывающейся девушки за стеной…