Клан Мамонта

Перегородив частоколом самую узкую часть перешейка, Семен счел, что этого недостаточно, и решил организовать еще одну «линию обороны» — метрах в 25—30 от забора в сторону степи: «Нужно забить или вкопать в землю наклонно в шахматном порядке верхушки деревьев и тонкие стволы, а потом заострить их на концах. Все это в полосе шириной метра 2—3 и длиной метров 30—40 — от берега ручья до болота. Пространство между кольями завалить сучьями и ветками. Перебраться через такую „засеку“ будет, конечно, возможно, но уж никак не верхом и не с громоздким местным оружием. Проход же оборудовать козлами с укрепленными на них кольями, которые при необходимости можно будет оттаскивать в сторону».

Перед началом военных действий эта стройка была почти закончена, и Семен по возвращении с войны рассчитывал принять готовый объект. Вернувшиеся раньше неандертальцы вполне могли все доделать без него. Тем более что теперь следовало ждать гостей со стороны степи, и дополнительная линия обороны могла оказаться весьма полезной.

Утром выяснилось, что работы по завершению засеки изрядно продвинулись, но не закончены. Тем не менее топором там работает единственный неандерталец — Седой, а возле него крутится малец, которого Семен обозвал Дынькой. А где все остальные? У них что, выходной?! Нашлись более важные дела?!

— Где ваши люди? — с похмельной злобой набросился Семен на Седого. — Они что, не вернулись?

— Те, кто ходил с тобой, вернулись. И опять ушли.

— Куда они ушли?! Офигели?!

— Уплыли вниз на двойной лодке.

Слов, чтобы отреагировать, у Семена не хватило — ни лоуринских, ни неандертальских — только русский мат. Он его и выдал — на пару минут без повторов. Но по большому счету обвинять опять, кроме себя, было некого. Поэтому бить Седого Семен не стал, а пошел искать Хью. Попутно он напрягал зрительную память, пытаясь вспомнить лица неандертальских воинов (они же все одинаковые, ч-черт!).

— Слушай, Хью… А почему ты взял именно этих? Ты же выбирал их из всех.

— Семхон говорить — Хью делать. Ты говорить: взять самый сильный, взять кто драться лучше.

— Ну, разумеется, я так говорил — мы же воевать шли! Но кого-то из них я помню, только забыл, в какой связи…

— Кааронга, — коротко пояснил парень.

— Вот! — все внутри у Семена обмерло и зависло, как в невесомости. — Кааронга!

Он вспомнил отвратительную сцену в заснеженном распадке. Тогда Семен был занят загадкой онокл, и ему было не до неандертальского «мужского» союза. Тем более что Хью указал способ… Нет, кое-какое расследование Семен все-таки провел. И выяснил, что выяснить почти ничего невозможно: кааронга были всегда, и они есть. Ими становятся через обряд посвящения (как же без него?!) и это, по сути, все, что известно посторонним. Кааронга сражаются с нирутами, они как бы замещают силовые структуры в том, что можно назвать неандертальским обществом. Обряды, традиции и правила жизни кааронга являются тайной. Точнее, ими никому не приходит в голову интересоваться, поскольку все любопытные умирают очень быстро. Вот Хью думал, что традиционного обряда «опускания» для кааронга будет достаточно, а оказалось…

И вот теперь…

«В былой современности „военно-мистические“ и „мужские“ союзы существовали и существуют повсеместно. Их разнообразие чрезвычайно велико — от изуверских и тайных до вполне безобидных и легальных, от африканских „детей леопарда“ до советского комсомола. В древности, надо полагать, их было не меньше, а значение гораздо больше. Есть версия, что государство — с его СМИ, юстицией и силовыми структурами — это всего лишь один из военно-мистических союзов, одолевший конкурентов».

— Но они же так долго вели себя смирно! Были как все…

— Кхендер — да, живи как все. Сражаться ходить, голова нирут-кун брать, опять стать кааронга. Хью так думать.

— Во-от в чем дело! — сообразил Семен. — Попробовали мозгов убитых нирут-кунов и вернулись в прежнее состояние!

«Похоже, я совершил крупную ошибку, позволив неандертальцам после битвы воспроизвести свои людоедские обряды над поверженными противниками. Только рвать на себе волосы теперь некогда, да и бесполезно — они отправились на катамаране вниз по течению. Зачем? За головами, конечно! За чьими? Да за нашими — лоуринскими! Других же там нет… — Фантазия разыгралась так, что у Семена аж дух захватило. — Старейшины настаивали на истреблении хьюггов, а я, как самый умный и добрый, доказывал, что неандертальцы нам больше не враги, что их не добивать, а спасать надо! И вот, пожалуйста: они подойдут к поселку с реки, откуда их никто не ждет, и… начнут работать! Потому что Семхон научил их плавать, научил не бояться темноты, Семхон дал им оружие, какого нет даже у лоуринов! О Боже…»

Когда выяснилось, что арбалет кааронга не забрали, на душе полегчало, правда, совсем чуть-чуть: «Хоть одна маленькая радость — хватило ума не дать им приспособиться стрелять в белых людей. То есть они не знают, что такое в принципе возможно, или, скорее всего, в обряд охоты за головами новое оружие не входит. Но что делать?!