Клан Мёртвого Кота (Dead Cat's Clan)

— А маладово камандира, — ага, это уже что-то знакомое, надрывно-душевное, — несут с прабитой галавой…

— Разлетелся мой кудрявый черепок, — нахально прихохатывали совсем близко. — Я оттуда еле ноги уволок…

На перекрёстке их караулила страшилка. Маленькая, с лохматой мордочкой, похожей на злобную обезьянку. Из-под короткой белой юбочки в зелёный горошек пританцовывали кривые лапки, поросшие бурой шерстью.

— Чиним-точим-заправляем, — верещала страшилка. — Гадаем-стираем-пуговицы-пришиваем.

Слова летели, пристёгнутые друг к другу, словно вагоны за паровозом.

— Подскажи, как свернуть, — подскочил к ней вмиг повеселевший Зинга.

— Позолоти ручку, красавчик, — осклабилась недоделанная обезьянка.

— Нечем, — вывернул Зинга пустые карманы.

— У меня есть, — Ириска достала мятую десятку, втайне скрежеща зубами на Зингу, куда-то закроившего свои капиталы.

Ведь мороженое он ей на что-то собирался покупать!

— Тьфу на тебя! — обезьянка отскочила от денег, как от огня. — Эй, малыш, если платить нечем, то и сворачивать некуда!

— Сэконд-Хэнд устроит? — мрачно спросил перепевник, стягивая с головы двухвостую шапочку.

Волосы на его голове взъерошились. Сейчас они напоминали пух великовозрастного цыплёнка.

— Ну, не знаю, не знаю, — покачала головой страшилка, — Впрочем, возьму, — лапка ловко выхватила шапку, — а то вся ночь задаром истает.

И белая юбка мигом перенеслась через забор.

— Только не думай, что за это меньше дадут, — донеслось оттуда. — По шапке ты получил бы гораздо легче. А сейчас тебе и защититься нечем.

Перепевник расстроено погладил голову, посмотрел на чёрное небо…

— Глянь-ка, — радостно выдохнул он.

По небу плыл грузовик. За воздушной машиной тянулся веер перьевых облаков. Рёва двигателя не слышалось, словно железная махина просто скользила на крыльях ветра. Борта кузова откинуты вниз. На платформе приютился удивительный оркестр. Семь музыкантов — семь цветов радуги. Каждый охотник желает знать, где сидит фазан.

— Смотри на него, — приказал перепевник. — Только на него. И смело шагай.

— А под ноги? — хмыкнула Ириска. — Носы не посшибаем?

— Это же путеводная звезда Переулков, — удивился Зинга, вперившись взором в летающую машину. — Пока мы идём за ней, с нами ничего неправильного не случится.

Льющаяся с небес музыка заглушала невесёлые песни, скользящие по Переулкам. Её мелодия была главной улицей, основной темой. Другие не смели ослушаться, ломались, затихали или подхватывали музыку вместе с разноцветным оркестром.

Так они и шагали, пока невесть откуда взявшееся серебристое облако не проглотило машину. И грустная мелодия тотчас затихла.

Ириска посмотрела по сторонам и прислушалась.

Здесь музыка уже исчезла. Или ещё не пришла. Только дыхание чего-то неведомого. Лёгкое, невесомое, радостное. Зинга прищурил глаза, на всякий случай подхватил Ириску под локоть и начал всматриваться вдаль. От неожиданного прикосновения Ириска рассердилась и хотела выдернуть руку, но в последний момент сдержалась.

— Отлично, — зашептал перепевник, опасаясь прогнать зыбкую тишину. — Эти места я точно знаю. Тут платить не придётся. Тут можно радоваться и отдыхать, даже если взлететь и не удастся. Мы на Переулке Вознесения.

И сразу дыхание сменилось дробью отрывистых ударов, а дома стали где двух, а где трёхэтажными.

Четыре ноты прозвучали в ночной мгле, а пятая была точкой. Две из них раскатились звонко, отрывисто. Третья растянулась и незаметно перелилась в исчезающую четвёртую. А пятая повторяла первую, только на более высоком уровне. Из-за угла дальнего дома вывернуло что-то разноцветное и стремительно понеслось к путешественникам. Пять взрезающих холод кругов. Два ярких: красный и оранжевый. Они походили на летающие блюдца, какими их рисуют на рекламных плакатах. Третий изгибался, напоминая полурасплавленную грампластинку голубоватого цвета. Четвёртый был почти незаметным, бледным и колышущимся. А пятый — ослепительно зелёный — чуть поотстал, но с каждым мигом догонял товарищей.

Пронеслись тёплой волной и исчезли. И снова ночь. И снова холод. И снова полная неопределённость. Только доносится непрестанная дробь ударника. Или это стучит удивлённое Ирискино сердечко в ожидании радостной тайны, которая вот-вот раскроется во всём великолепии?

Но затишье продолжалось недолго. Несколько мгновений. Пускай секунды здесь растягивались неимоверно, но они оставались лишь секундами. К пяти кругам добавился ещё один. Шесть звенящих нот. Летающие блюдца окрасились нежными пастельными цветами. Перекорёженный их собрат пульсировал золотыми искрами. Лилипут полыхал грозовыми зарницами, а два замыкающих напоминали чуть сплющенные лимоны.

А когда они заскользили у Ирискиных ног, тепло согрело озябшую кожу и просочилось глубже. Странное желание охватило девочку. Пока оно не превращалось в слова. Возможно, оно просто унеслось вслед за люминесцентными кругами. Но ведь… Но ведь тишина не наступит. Ведь прямо сейчас появятся новые, ещё более прекрасные.

"А ведь это и есть ноты, — с удивлением подумала девочка. — Я вижу их весёлыми человечками, а кто-то летающими тарелками".