Клан - моё государство 3

– Ох, Николаевич!!- вздохнул тяжело Борисов.- Это ещё терпимо. Вот после войны было плохо. А что было перед войной вообще не описать. Жуть. Мои жили под Херсоном, это на Украине. Отца моего в 1929 году раскулачили и выслали вместе с матерью в Приморье. Повезло нам, мы несмотря на путь страшный выжили. Я с 1925 года. В 1943 году призвали в Красную Армию и на фронт. Демобилизовался я в 1949 году из Польши, ну и решил заехать в родное село. Вот как ты теперь, захотел могилам предков отдать поклон. И что? Нет села. Всё поросло бурьяном и только трубы печные торчат, а люд в землянках. Стал расспрашивать. Собрались женщины, старухи, старики, пара мужиков подошла, таких же как я с войны пришедших и из них никто старого села не знает. Стали выяснять и получилось, что в начале тридцатых всё село умерло, полностью. А этих перед самой войной туда насильно переселили из разных мест.

– Давай их тоже помянем,- предложил Вильям.- Я читал о голоде. Это страшно.

– А что! Давай! Как не нам славянам своих помянуть, чай, не чужие, свои ведь. Все мы грешны,- Борисов налил в стаканчики. Вильям вытащил термос с кофе. Они выпили самогон и стали пить кофе мелкими глотками.- Хорош. Что тебе надо,- стал хвалить кофе Борисов, а Вильям его не понял и спросил:

– Что мне надо?

– Это выражение такое. Так у нас говорят. Это не вопрос. Давненько я хорошего кофе не пил.

– Бразилия,- сказал Вильям.

– Умеют делать. А наши всякую гадость волокут. Купил я пачку, она как кирпич, прессованная. Продавец мне сказал, что это вакуумная упаковка. Дома я её открыл, там вроде бы зёрна молотые, но пить нельзя – пойло. Мне сосед, он учитель, перевёл, что это отходы, которые используют как добавку для корма крупного рогатого скота. Вот мы, стало быть, скот рогатый,- Борисов зычно захохотал.- Нам и скотский кофе пойдёт.

– Это используют для повышения надоев,- уточнил Вильям, потому что знал об этом наверняка.

– Что с нас доить? Мне уже семьдесят скоро, не стоит уже лет десять,- и Борисов пустился смеяться до слёз. Вильям тоже рассмеялся, поняв смысл сказанного. До Якутска они пили и болтали о всяких пустяках. В основном, говорил Борисов. Он рассказывал о речном порте, о тупых начальниках, о кранах, о смешных случаях из своей жизни. После приземления, когда автобус, поданный к самолету, вывез их на привокзальную площадь, Борисов сунул насильно Вильяму листок с адресом:

– Держи, Иван. Прошу в гости. Место, где жить есть. Свой адрес мне не давай, не надо. Мне в Австралии делать нечего, ни к чему, а письма писать я не умею. У тебя билет-то есть? Ну, на обратно?

– Да, да!!- успокоил его Вильям, покачиваясь от выпитого, они таки добили бутылку в семьсот грамм.- У меня бронь.

– Непременно заезжай,- Борисов пожал Вильяму на прощанье руку так, что в кисти хрустнуло.- Когда обратно поедешь, выдели день. У меня свой огород. Понял?!

– Обязательно,- крикнул ему Вильям, перестав чувствовать себя стесненным.

В новом здании аэропорта Вильям глянул на табло. Было написано, что идёт регистрация и посадка на Югарёнок. Этот пункт был у него в памяти. Он быстро нашёл камеры автоматического хранения, обменял там сумки и метнулся к стойкам регистрации. Народа было много, все кричали, толкались, но девушка на регистрации упрямо повторяла, чтобы билеты на другие дни не совали и пропускали тех, кто на сегодняшний день.

– Кто есть ещё на сегодня!- крикнула она в толпу.

– Я!!- дико заорал Вильям. Он сделал так, потому что видел такую ситуацию в Хабаровске.- Я!!- и стал нагло протискиваться к стойке. Добравшись, он сунул ей в руки паспорт с билетом. Она посмотрела, что-то отметила себе в листах и вернула со словами:

– Вещи!?

– Только сумка,- Вильям показал, подняв над собой.- И это всё.

– Хорошо. Следующий.

Вильям довольный отошёл в сторонку и встал поодаль, наблюдая пьяными глазами за происходящим. Ждать пришлось долго. Четыре часа. Рейс откладывали по техническим причинам. "Хорошо, что я в самолёте сходил в туалет,- думал он, не сходя с выбранной позиции,- а то бы замучился". Наконец объявили посадку. Летели на самолёте Ан-24, который то и дело проваливался в воздушные ямы, ревя двигателями. Через час с небольшим Вильям вывалился из самолёта совсем пьяным. Его водило из стороны в сторону, взгляд был отсутствующе блуждающим. "Вот что делает дикая наша сущность с теми, кто хочет нас постичь,- размышлял Сашка, наблюдая пьяного в умат, еле перебирающего ноги Вильяма.- Добропорядочный подданный Её Величества, чуть более суток назад вступивший на Российскую землю, имеет вид закостенелого алкаша. Эх, жалость-то какая, что нет фотоаппарата. Сделать бы снимок на память". Сашка вышел из толпы Вильяму на встречу. Двое милиционеров, стоявших у калитки, вежливо посторонились, пропуская его на взлетную полосу, но сразу закрыли её не пуская остальных.

Единственными словами, которые произнёс Вильям, увидев встречающего Александра было: "Всё, о`кей!" Сашка обнял его, забрал из рук сумку, свистнул. От технических ворот отъехал видавший виды "Москвич-403", кофейного цвета и подкатил к ним.