Читаем Клан Сопрано полностью

Мы наблюдаем за реакцией Тони после новости об ужасном поступке Вито Младшего в душевой. Тони решает дать матери мальчика, Мари, 100 000 долларов на переезд, о чем она умоляла его в начале эпизода. Он не сумел убедить новоиспеченного босса Нью-Йорка Фила Леотардо выплатить ей эти деньги, а между тем Фил — родственник Мари и виновен в убийстве ее мужа. Тони собирает нужную сумму, а затем проигрывает ее; этот поступок дестабилизирует и его семейную жизнь, и его работу. В обеих историях — Вито Младшего и Тони — мужчины «реализовывают активы», чтобы восстать против жизни, которая душит их, которая принуждает их лгать.

Как многие эпизоды шестого и седьмого сезонов, «Погоня» следует тематически параллельным сюжетным линиям, иногда позволяя им пересекаться или даже сталкиваться, так что создается впечатление, будто истории оценивают и анализируют друг друга. Самым очевидным примером является сцена, где Тони, не раз игравший роль приемного отца, приходит в дом Мари и ведет разговор с Вито Младшим в чуть менее жестокой манере, чем это делал Фил. Когда мужчина и мальчик сидят друг напротив друга, кажется, будто они на свидании в тюрьме, только мы не знаем, кто узник. Призывая Вито повзрослеть и стать мужчиной в доме, потому что больше некому, Тони мог бы адресовать эти слова самому себе, когда был мальчишкой. Можно, перефразируя Ливию, сказать, что в его подсознании живет темное существо, подсказывающее ему, что делать и говорить. Обратите внимание: когда Тони ругает других, он будто бы говорит о самом себе закодированными фразами. Он нападает на Кармелу, обвиняя ее в нежелании признавать факт собственной коррупции: пойдя на компромисс ради удобства и выгоды, она построила дешевый дом, который может убить его обитателей. Позже Кармела использует сходный образ, сравнивая Тони с мультяшным героем, беззаботно идущим по жизни, в то время как над его головой на веревке висит пианино. Хотя разница все же есть: Тони обвиняет Кармелу в причастности к коррупции — коррупции, которой он сам и способствовал. Кармела же, со своей стороны, видимо, предупреждает его о физическом, а не о моральном наказании — между строчками звучит что-то вроде: «Нельзя остаться сухим в воде».

Против чего восстает Тони, когда он разрушает свое гнездо? Наверное, не против того, что положительно в его жизни: крепкий, но при этом неустойчивый брак с женщиной, по-настоящему любящей его и родившей ему двух детей, которые уважают его, несмотря ни на что; уверенность, что он поднялся в своей профессии (организованной преступности) выше, чем кто-либо мог ожидать, и что он нажил состояние, которое позволяет ему выбросить 3,2 миллиона долларов на яхту (по словам Хэша) и дать взятку строительному инспектору, чтобы его жена, построив, возможно, смертельно опасный дом-ловушку, начала карьеру в области недвижимости. Но чем дальше, тем более неловко он чувствует себя с людьми, которых использует для своего удобства. А нехарактерная для фильма (и, возможно, намеренно) небрежная работа оператора делает ощущение неопределенности еще более выразительным. Тони кажется духовным кузеном Юджина и Вито — парней, которые хотели выйти из дела и вышли, парней, которые слишком поздно обнаружили свою подлинную личность, нарушив тем самым жизненный баланс и способствуя своей гибели. Когда же мы смотрим на мир «Клана Сопрано», то у нас складывается впечатление, что он так же распадается, как разум Джуниора.

И здесь есть что обсудить: антисемитское недовольство Тони Хэшем (близким к его окружению); настойчивость доктора Мелфи в том, чтобы Тони посещал сеансы регулярно (она единственный персонаж, кроме Кармелы, кто не боится противостоять ему); внезапная смерть во сне Ринаты — подруги Хэша, и поразительно холодная реакция Тони (он отдает пакет с деньгами, которые должен, и сразу же уходит); поведение Эй Джея, когда он делает предложение Бланке, которое вызывает в памяти главную тему фильма 1978 года «Охотник на оленей» (The Deer Hunter) — фильма о том, как мужчины выражают свои эмоции, не выражая их, а именно сцену, где герой отбрасывает гендерные стереотипы и говорит, что называется, от сердца. Сердце Эй Джея будет растоптано позже, когда Бланка вдруг разорвет помолвку, практически ничего не объяснив, но это другая история.

Может, герои чувствуют себя более свободными и не беспокоятся о последствиях, потому что они знают, что сериал подходит к концу? Или все они, как Тони и несчастный Вито Младший, так пресытились состоянием своей жизни, что готовы сделать все, чтобы хоть как-то нарушить однообразие? А что, если они, как обычно, просто не думают о том, как далеко выходят их действия за привычные пределы?

Как однажды сказал Кристофер: «Как камень, брошенный в озеро, его даже рыбы чувствуют».

<p>Сезон 7 / Эпизод 5. «Уходи как мужчина»</p>

Сценарист и режиссер: Теренс Уинтер

Адские бойцы

«Крис, ты состоишь в мафии!» — Джей Ти

Перейти на страницу:

Все книги серии Киноstory

Похожие книги

99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Все мы в разной степени что-то знаем об искусстве, что-то слышали, что-то случайно заметили, а в чем-то глубоко убеждены с самого детства. Когда мы приходим в музей, то посредником между нами и искусством становится экскурсовод. Именно он может ответить здесь и сейчас на интересующий нас вопрос. Но иногда по той или иной причине ему не удается это сделать, да и не всегда мы решаемся о чем-то спросить.Алина Никонова – искусствовед и блогер – отвечает на вопросы, которые вы не решались задать:– почему Пикассо писал такие странные картины и что в них гениального?– как отличить хорошую картину от плохой?– сколько стоит все то, что находится в музеях?– есть ли в древнеегипетском искусстве что-то мистическое?– почему некоторые картины подвергаются нападению сумасшедших?– как понимать картины Сальвадора Дали, если они такие необычные?

Алина Викторовна Никонова , Алина Никонова

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Истина в кино
Истина в кино

Новая книга Егора Холмогорова посвящена современному российскому и зарубежному кино. Ее без преувеличения можно назвать гидом по лабиринтам сюжетных хитросплетений и сценическому мастерству многих нашумевших фильмов последних лет: от отечественных «Викинга» и «Матильды» до зарубежных «Игры престолов» и «Темной башни». Если представить, что кто-то долгое время провел в летаргическом сне, и теперь, очнувшись, мечтает познакомиться с новинками кинематографа, то лучшей книги для этого не найти. Да и те, кто не спал, с удовольствием освежат свою память, ведь количество фильмов, к которым обращается книга — более семи десятков.Но при этом автор выходит далеко за пределы сферы киноискусства, то погружаясь в глубины истории кино и просто истории — как русской, так и зарубежной, то взлетая мыслью к высотам международной политики, вплетая в единую канву своих рассуждений шпионские сериалы и убийство Скрипаля, гражданскую войну Севера и Юга США и противостояние Трампа и Клинтон, отмечая в российском и западном кинематографе новые веяния и старые язвы.Кино под пером Егора Холмогорова перестает быть иллюзионом и становится ключом к пониманию настоящего, прошлого и будущего.

Егор Станиславович Холмогоров

Искусствоведение
Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии
Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

Эта книга расскажет о том, как в христианской иконографии священное переплеталось с комичным, монструозным и непристойным. Многое из того, что сегодня кажется возмутительным святотатством, в Средневековье, эпоху почти всеобщей религиозности, было вполне в порядке вещей.Речь пойдёт об обезьянах на полях древних текстов, непристойных фигурах на стенах церквей и о святых в монструозном обличье. Откуда взялись эти образы, и как они связаны с последующим развитием мирового искусства?Первый на русском языке научно-популярный текст, охватывающий столько сюжетов средневековой иконографии, выходит по инициативе «Страдающего Средневековья» — сообщества любителей истории, объединившего почти полмиллиона подписчиков. Более 600 иллюстраций, уникальный текст и немного юмора — вот так и следует говорить об искусстве.

Дильшат Харман , Михаил Романович Майзульс , Сергей Олегович Зотов

Искусствоведение