Читаем Клан Сопрано полностью

Ближний круг Тони потерян, люди Фила ищут его, а он в конце эпизода в буквальном смысле слова залегает на матрасы — прячется вместе с остатками своей армии, сжимая в руках автомат, который Бобби подарил ему на день рождения. Мы никогда не видели его в худшем месте в худший момент, в то время как осталась лишь одна глава до конца истории.

Ранее, после того как Сильвио тяжело ранили на парковке у «Бинг», а Пэтси скрылся в лесу, бойцы Фила становятся виновниками аварии, сбивая мотоциклиста. «Валим! Валим!» — кричат стрелки, когда, услышав выстрелы, из здания высыпают зеваки, которые, казалось, должны были оставаться внутри ради собственной безопасности. Это хорошая и язвительная шутка в духе той врезки, где девушки ведут машину, вызвавшую аварию в серии «Кеннеди и Хайди», но с подтекстом критики публики. Толпа у «Бинг» бежит, словно актеры массовки пытаются спастись от Годзиллы, а затем возвращается, чтобы снова поглазеть, как вслед за бандитской разборкой случается авария.

Смерть Бобби Бакалы происходит одновременно со случаем в «Бинге». В него стреляют в магазине, где продаются игрушечные паровозики, когда он разглядывает масштабную модель старого поезда, который дал название эпизоду. Ценная игрушка является очень значимой многоуровневой метафорой. Она напоминает о добрых старых временах, когда гангстеры, видимо, придерживались правил; указывает на критицизм Тони в отношении развивающейся склонности белого американца к женоподобности и будто спрашивает: «А что случилось с Гэри Купером?» (При всех своих иллюзиях Поли видит прошлое более ясно, припоминая, что в нью-йоркских мафиозных войнах 70-х годов ему «чуть яйца не оторвали».)

Казнь Бобби дана через параллельный монтаж — игрушечный поезд сваливается с разрушенной эстакады. Это выглядит как слишком явное заимствование из «Крестного отца» (убийство дается параллельно с чем-то обыденным), пока вы не вспомните о презрительном заявлении Фила, что Сопрано — это не настоящая Семья, а какой-то пигмейский клан, который нужно уничтожить. В мире гангстеров парни Сопрано лишь игрушечные модельки, и Фил намеревается разгромить их, как игрушечную железную дорогу. И побежденным почти не сочувствуешь, потому что Чейз выставил напоказ их эгоистичную безжалостность. Благодаря особенно отвратительному поведению мафиози в этом сезоне, трудно принимать слишком близко к сердцу уничтожение (и самоуничтожение) Тони или членов его кровной и криминальной семей. В сериале подчеркивается и выделяется мысль о том, они все явные или скрытые убийцы. Мы видим, как они, так же, как и игрушечный поезд, сходят с рельсов и движутся к концу.

И наконец, Орсон Уэллс [американский режиссер — Прим. пер.] однажды назвал фильм «Гражданин Кейн» (Citizen Kane) «величайшей электрической железной дорогой, которую хотел бы иметь любой мальчик». Сцена в магазине игрушек является шутливым признанием того, что создатели фильмов — это взрослые дети, играющие роль Бога со своими полноразмерными игрушками. По мере движения сериала к месту последнего назначения Чейз устраивает одну коллизию за другой. Мы содрогаемся от отвращения, а затем пытаемся догадаться, кого он ударит в следующий раз. Смерть Бакалы (виртуального босса, раскинувшегося на целой куче игрушечных паровозиков) связана со сценой, когда зеваки в «Бинг» в ужасе отступают, а затем опять приближаются к месту трагедии, не видя никакой разницы между бандитскими разборками и дорожной аварией. Любопытные тянутся к боли, как мухи слетаются на дерьмо. Такое ощущение, будто Чейз и осуждает свою возможность очаровывать страданием, и гордится ею.

Особенно потрясают параллели между Филом и Купфербергом — оба говорят правильные вещи по ошибочным основаниям. Когда Фил винит в своих проблемах способ команды из Джерси вести бизнес, то что здесь не так? Особенно, когда мы видим их неумелую работу по устранению его самого[429]. Мы знаем, что именно Фил дирижирует этой войной, потому что он с ума сходит при мысли о брате и негодует, что Тони не отсидел значительного срока в тюрьме. И снова: он серьезно ошибается, характеризуя Джерси как кучку неуклюжих придурков?

Перейти на страницу:

Все книги серии Киноstory

Похожие книги

99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Все мы в разной степени что-то знаем об искусстве, что-то слышали, что-то случайно заметили, а в чем-то глубоко убеждены с самого детства. Когда мы приходим в музей, то посредником между нами и искусством становится экскурсовод. Именно он может ответить здесь и сейчас на интересующий нас вопрос. Но иногда по той или иной причине ему не удается это сделать, да и не всегда мы решаемся о чем-то спросить.Алина Никонова – искусствовед и блогер – отвечает на вопросы, которые вы не решались задать:– почему Пикассо писал такие странные картины и что в них гениального?– как отличить хорошую картину от плохой?– сколько стоит все то, что находится в музеях?– есть ли в древнеегипетском искусстве что-то мистическое?– почему некоторые картины подвергаются нападению сумасшедших?– как понимать картины Сальвадора Дали, если они такие необычные?

Алина Викторовна Никонова , Алина Никонова

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Истина в кино
Истина в кино

Новая книга Егора Холмогорова посвящена современному российскому и зарубежному кино. Ее без преувеличения можно назвать гидом по лабиринтам сюжетных хитросплетений и сценическому мастерству многих нашумевших фильмов последних лет: от отечественных «Викинга» и «Матильды» до зарубежных «Игры престолов» и «Темной башни». Если представить, что кто-то долгое время провел в летаргическом сне, и теперь, очнувшись, мечтает познакомиться с новинками кинематографа, то лучшей книги для этого не найти. Да и те, кто не спал, с удовольствием освежат свою память, ведь количество фильмов, к которым обращается книга — более семи десятков.Но при этом автор выходит далеко за пределы сферы киноискусства, то погружаясь в глубины истории кино и просто истории — как русской, так и зарубежной, то взлетая мыслью к высотам международной политики, вплетая в единую канву своих рассуждений шпионские сериалы и убийство Скрипаля, гражданскую войну Севера и Юга США и противостояние Трампа и Клинтон, отмечая в российском и западном кинематографе новые веяния и старые язвы.Кино под пером Егора Холмогорова перестает быть иллюзионом и становится ключом к пониманию настоящего, прошлого и будущего.

Егор Станиславович Холмогоров

Искусствоведение
Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии
Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

Эта книга расскажет о том, как в христианской иконографии священное переплеталось с комичным, монструозным и непристойным. Многое из того, что сегодня кажется возмутительным святотатством, в Средневековье, эпоху почти всеобщей религиозности, было вполне в порядке вещей.Речь пойдёт об обезьянах на полях древних текстов, непристойных фигурах на стенах церквей и о святых в монструозном обличье. Откуда взялись эти образы, и как они связаны с последующим развитием мирового искусства?Первый на русском языке научно-популярный текст, охватывающий столько сюжетов средневековой иконографии, выходит по инициативе «Страдающего Средневековья» — сообщества любителей истории, объединившего почти полмиллиона подписчиков. Более 600 иллюстраций, уникальный текст и немного юмора — вот так и следует говорить об искусстве.

Дильшат Харман , Михаил Романович Майзульс , Сергей Олегович Зотов

Искусствоведение