Клан. Выбравший тень.

Когда мы вернулись к особняку — я был поражен. Да…. Это все я, со своим долбаным менталитетом никак не привыкну к местным реалиям. То что для меня рутина. Для местных СОБЫТИЕ! Не учел. Опять косяк-с, мля!

Народу вокруг особняка было…, много. «Аборигены» стояли кучками делились слухами и впечатлениями. Присутствовала даже стража. Однако! В воздухе висел гул голосов. Большинство как не странно были женщины. Видимо ждали мужей. А я-то думал, народ придется долго убеждать, а тут… — нездоровый ажиотаж. Надо быстро разруливать! Дойдет до властей, мало мне не покажется. Потанцуем!

На входе стояли давешние ребята с простецкими рожами и никого внутрь не пропускали.

Подойдя к ним, я коротко распорядился: — Пропускать всех желающих!

Но милорд…? А Сивый?

Я зашипел в бешенстве: — Все потом! Я вам мля, покажу кто здесь хозяин! И во весь голос: — Пусть все убедятся, что у нас все честно, и никто никого не обманывает!

Народ услышав приглашение загудел. Новость мгновенно распространилась. Лучшие половины мгновенно оценили перспективы проконтролировать мужей и решительно двинулись к дверям. Я рявкнул на них: — Соблюдать тишину! Кто станет говорить или орать, будет выведен и больше допускаться не будет! Всем понятно?

Гул голосов подтвердил, что все всё поняли и шуметь не будут. Я сделал широкий жест рукой и пригласил: — Проходите.

Народ шепотом переговариваясь потек внутрь. На улице осталась только тройка стражников и пара неприметных личностей.

— А что же вы, уважаемые? Вам ведь нужно посмотреть, как соблюдается порядок? Да и горло промочить не мешает, а то на улице прохладно становится.

Назвать погоду прохладной не смог даже наш завравшийся журналист. Красномордый десятник гулко кашлянул в кулак и гулко пробасил: — Оно конечно, надо присмотреть.

И двинулся внутрь следом за мной.

Вечер удался….

Глава 14 Размышлительная

Делать добро дуракам — все равно, что подливать воду в море.

Если к сердцу дверь закрыта — нужно в печень постучать.

Я сидел у себя и мрачно размышлял.

Да, мое поведение не укладывается в рамки «рыцаря без страха и упрека». Но я и не претендую. Моя жизнь — это моя жизнь. И я вправе распорядится ею так как мне заблагорассудится. Она ничего не стоит. Смерть всегда стояла за моим плечом, и я не то чтобы примирился с ней, я полюбил её. Как не странно это прозвучит. Она последнее прибежище, для того кто не хочет сломаться или предать. Только за это, её нужно любить. За возможность натянуть врагам нос, оставить их ни с чем, ускользнуть от них в последний момент — в небытие.

Но вот только, мои люди? Они думают по другому, они хотят жить, любить и получать свои маленькие радости от жизни. Они доверили свои жизни мне. Они готовы умереть за мои интересы или мою глупую прихоть, никоим образом их не касающуюся. Рисковали они жизнью или нет, это вопрос десятый. Они были готовы рискнуть! Вот это для меня главное! Я чувствую свою ответственность за людей, доверивших мне свою жизнь. Я может и не очень хороший человек, но я не предаю своих. А бросить их сейчас — означает для меня, предать их. Они не выживут в этом недобром мире. Возможно перегрызутся за власть, за деньги, за собственность или идеи. Без лидера клан обречен — это аксиома! Его просто сожрут более завистливые или более сильные соседи. Это тоже — аксиома. Мое желание или не желание, что-то делать или не делать не играет никакой роли. Это просто мой ДОЛГ. Кому-то это будет трудно понять. А мне плевать! Я просто эгоист и не собираюсь спасать мир. И забочусь только о своих интересах, так как я понимаю это. Мои люди — это мои интересы.

А Око Треласа я все равно или украду или уничтожу. На это моих умений тьфу, тьфу, тьфу…, должно хватить. А убьют меня или останусь жить. Кысмет! Хотя, пожить конечно хочется. Но…, как карта ляжет. А если попаду в плен, то не стану вымаливать у врагов лишнюю минуту жизни, не тот человек. Для меня жизнь — это путь к смерти. Постараюсь напоследок посмеяться в их гнусные рожи и сдохнуть раньше, чем до меня доберутся их шаловливые ручонки. Надеюсь, Смерть не откажет своему верному слуге в последней малости и нежно примет меня в свои ласковые объятья. Даст напоследок утешение страждущему.