Читаем Клан. Выбравший тень. полностью

Клан. Выбравший тень.

И тут внутри меня на грани слышимости, то появляясь, то затихая, появился скулеж обиженного ребенка.

— Поймали маленького, теперь злые заперли в клетку, да. И бедный добрый Ук будет сидеть в клетке. А потом умрет от тоски, да. Глупый Ук попался как глупый гардат[72]. Его никто не понимает и скоро его не будет, да.

От всего этого веяло такой безысходной тоской и детской обидой ребенка, что я поёжился. Оглянувшись по сторонам, понял что только я слышу его.

Сейчас этот большой-злой возьмет Ука с собой и все, да.

— Сколько?

— Пятьдесят золотых!

— Ты решил продать мне ведро самоцветов? — сквозь зубы.

И дальше по тексту…. Торговались мы долго. Только в этот раз это никакой радости мне не доставило. Я просто выполнял грязную, но нужную работу. Сошлись на тридцати пяти. Все равно сумма запредельная. Ремонт гостиницы с материалами и работой бригады гномов, обошелся в семьдесят. Пришлось доставать камни, золота было мало. Мои спутники смотрели это действо с равнодушным интересом. Хозяин отстегнул цепочку и протянул мне.

— Ни в коем случае не снимайте ошейник. Он магический, не даст убежать и не дает напасть на хозяина. Он стоит три золотых…, но с вас милорд только один.

Мрачно оскалившись, я ответил: — Пошел ты…

— Я позову стражу.

Я молча, кивком головы указал продавца. Ма мгновенно переместился к торговцу и выхватив нож, упер его в бок торговца живым товаром. Вид у него был при этом абсолютно равнодушный и ничего не выражающий.

— Если успеешь, с…самка собаки…, - злобно прошипел я.

Взглянув на мое лицо он понял, что торг здесь не уместен, еще пара лишних слов и его просто зарежут.

— Я пошутил, благородный господин…. Ээ…, все в порядке — это подарок, подарок.

Я снова кивнул Ма. Он гибким и текучим движением переместился в сторону, продолжая контролировать ситуацию. Я наклонился к существу.

— Большой поможет Уку, — мысленно обратился я к нему.

В голове раздалось радостное верещание: — Большой понимает Ука?

— Да. Понимает.

— Ук верит Большому?

Взглянув на меня снизу вверх, он ответил: — Верит, да.

— Ук не убежит?

— Нет, не убежит, да. Верит. Большой — хороший, да?

— Хороший.

— Ук будет слушать Большого, да, — и он доверчиво прижался к моей ноге, с надеждой поглядывая на меня.

Я снял ошейник с цепочкой и швырнул его под ноги толстяку: — На, примеряй! Тебе пойдет, если украсить его драгоценными камнями.

— Запоминайте рожи торговцев, я никого из них не хочу видеть в гостинице. Если придут не пускать или выбросить из зала, если увидите там!

Итор отчего-то с уважением посмотрел на меня. Братья крутили головами, запоминая лица нечестивых извлекателей прибыли. И я ведь, тварь, чуть не стал таким. Мало меня били, мало! Убивать надо таких деятелей, как я, еще в колыбели. Чтоб другим неповадно было! Ладно, закончим дела разберемся.

— Он совсем маленький, лет тридцать — сорок, — раздался голос Сима. — Давно я не видел представителей его народа.

— Ты знаешь их?

— Его народ живёт в глухих чащах и почти никогда не контактирует с людьми.

Обычной язвительности или ерничанья в его голосе не было. Только любопытство.

— Вот и побыл рабовладельцем. Хорошо хоть бароном быть не перестал, — все таки не удержался и прокомментировал Сим.

Подхватив Ука на руки, он оказался не тяжелым, мы двинулись к себе. Ухватив меня за шею Ук с любопытством и превосходством поглядывал по сторонам. Он доверчиво прижимался ко мне и переспрашивал: — Большой — хороший, да?

А я успокаивал: — Хороший, хороший.

— И мед даст?

— Даст….

— У хорошего-большого правда есть мед, да?

— Есть, есть.

Во дворе гостиницы слонявшийся Гоша увидев меня в восхищении замер и спросил: — У вождя, Хранитель Леса?

— Ты его знаешь?

— Мой народ иногда видит хранителей. Один раз шаман разговаривал с ними. Об это помнят до сих пор.