КЛАНЫ ПУСТОШИ

Туран стоял на коленях, разглядывая кровоточащие пальцы, поцарапанные ржавыми заусенцами трубы. Заурчал двигатель, самоход дернулся, дал задний ход, выезжая из остатков сарая, и стал разворачиваться. Крючок, так и не взглянув на беглеца, переключил скорость и покатил к холмам. Отойдя от сарая на несколько шагов, Туран упал, неловко подогнув раненую руку. Он лежал долго-долго, целую вечность, слушая, как приближается буря, как клокочет и воет воздух в утробе огромной тучи, ползущей низко над Донной пустыней, задевающей мягким брюхом верхушки слоистых холмов.

Мир почернел, вой ветра заглушил все звуки.

И когда наступил конец света, когда солнце исчезло вместе с небесами и на Донную пустыню опустилась ночь времен, Туран Джай услышал посреди адского рева меланхоличный, протяжный плач губной гармошки.

Часть четвертая. ЗЕМЛЯ И НЕБО

Глава 14

Туран рывком сел на кровати и зашарил рукой у ремня в поисках пистолета или ножа.

Не найдя ничего, огляделся.

Где это он?

Стены комнаты сплетены из толстых желтых стеблей, отчего кажется, что тебя посадили в корзину. Дневной свет льется сквозь затянутое полупрозрачной шкурой ползуна круглое окно над головой. Почему оно на потолке? И что за серая блестящая поверхность видна сквозь него?

Хотелось пить, в горле пересохло. Ничего не понимая, Туран снова огляделся: кровать, тумбочка, дверь на другой стороне комнаты. И всё. Старая одежда комом валялась в углу, на нем были штаны — чистые и непомерно широкие, они свалились, как только он встал с кровати. Слегка закружилась голова, Туран подхватил штаны и сел. Найдя завязки, стянул их на животе, подвернул брючины.

На правой ноге и предплечье — бинты. Колено болит, но несильно, ноет плечо. Туран втянул носом воздух — пахло травами; пощупал колено — под бинтом компресс. Осторожно помассировал голень… Нормально, через пару-тройку дней можно будет ходить не хромая. Медленно, чтобы не потревожить плечо, поднял и опустил правую руку. Покрутил головой, разминая шею, и прислушался к тихому гулу, доносившемуся снаружи.

Пол под босыми ступнями слегка качался.

Он что, на сендере? Что за странная машина — с кузовом из плетеных водорослей! Хотя звук не похож на тот, что издает обычный двигатель.

В изголовье кровати лежала рубаха, тоже очень большая — пришлось закатать рукава и завязать полы узлом. Старые ботинки, почищенные и высушенные, стояли у кровати, он сунул в них ноги, прошелся по помещению. Положил ладонь на стену, из-за которой лился приглушенный рокот. Она едва заметно дрожала.

Что, если он на сендере… людоедов? Кочевники используют седла и щиты, плетенные из водорослей Соленого озера, а у комнаты — или кузова? — такие же стены.

Эта мысль поразила его. Туран никогда не слышал, чтобы кочевники ездили на сендерах, да и вообще на каких-либо машинах, но… Гул, рокот, дрожь — все это наводило на мысль о том, что он внутри движущегося механизма. Не в крытой повозке, которую тащат манисы, там нечему рокотать, это именно автомобиль с двигателем. Перед мысленным взором встала картина: сендер с деревянными колесами и кузовом, похожим на огромную корзину, с каким-то невероятным мотором — черным паровым котлом, накрытым выпуклой крышкой, из центра которой выходит толстая труба, — и вся эта чудо-машина облеплена кровожадными кочевниками, они висят на бортах, сидят на крыше, потрясая копьями, а за штурвалом стоит Така с трубкой в зубах и черной повязкой на глазу…

Повязка? При чем тут повязка?

«Оружие!» — вспомнил вдруг Туран. Он осмотрел комнату, заглянул под кровать. Где его оружие? Пистолет, ружье, обрез… Нет, ничего такого у беглеца не было, когда его преследовал самоход с бандитами, только гнутая труба, которую он забрал у Бочки…

Почему Крючок не пристрелил его?

Мысль эта вытеснила все остальные, и Туран замер, уставившись перед собой. Он отчетливо помнил скалу, окутанную паром, сарай, мертвые тела в иле, мотофургон, бандита с двустволкой. Парень уселся возле тумбочки, поджав ноги, и посмотрел на свои пальцы. На них остались царапины — ну да, Крючок тогда выстрелом выбил у него из рук железяку. Но почему бандит не убил беглеца?

Туран мотнул головой: «Забудь, все это в прошлом, теперь надо разобраться, где я и что происходит».

Рокот стал громче, пол качнулся сильнее, и он уставился в круглое окно на потолке. Ничего не разобрать сквозь пленку, что-то серое за ней, вроде знакомое, но что именно? Какая-то ткань? Откуда ткань на сендере и почему она поблескивает, как металл?

Если это машина людоедов, ему конец. Хотя отчего тогда пленника не связали? Да и вряд ли кочевники стали бы заботиться о нем, бинтовать раны, накладывать компресс…

Надо вооружиться хоть чем-нибудь, а потом выйти, если дверь не заперта. Если заперта — выбить.

Он перевернул тумбочку, отломал ножку и взмахнул ею, как дубинкой. Слишком короткая и легкая — но лучше все равно ничего не найти.

Силы возвращались к нему. Туран все еще хромал, да и плечо сильно болело, но по крайней мере он мог нормально идти: голова не кружилась, ноги не подгибались.