Кланы в постсоветской Центральной Азии

С наступлением нового этапа социально-политического развития стран Центральной Азии проблема консолидации и преодоления перспективы фрагментации стран осознается интеллектуальной элитой этих государств. Например, «новый идеолог» в администрации президента Казахстана Дархан Калетаев даже защитил докторскую диссертацию на тему «Социально-политическая консолидация казахстанского народа».[327] Однако реальных проектных стратегий объединения народов постсоветской Центральной Азии пока в общественной практике воспроизвести не удавалось. По этому поводу профессор М. Т. Лаумулин пишет: «Процесс построения “национального” государства в Казахстане носит фактически символический (имитационный) характер. Лакмусовой бумажкой в этом историческом эксперименте является полное отсутствие какой-либо общенациональной идеи, которая объединяла бы все социальные слои и этнические группы населения, хотя попытки сформулировать ее не раз предпринимались в ходе строительства государства»[328].

Необходимость консолидирующей нацию повестки, с разной степенью актуальности, ощущают власти центральноазиатских республик, особенно те, кто подхватил президентскую «эстафету» от «постсоветских тяжеловесов», которым удалось воздвигнуть «пьедестал» авторитаризма на неясной перспективе «светлого капиталистического будущего» и национальной мобилизации. Избранный президент Казахстана К.-Ж. Токаев в сложных условиях «транзита власти» вынужден адекватно отвечать общественному запросу на «изменение жизни к лучшему простых казахстанцев». «Обещанная мной политическая трансформация, – сказал он в первом послании народу, после вступления в должность, – будет постепенно и неуклонно осуществляться с учетом интересов нашего государства и народа. Мировой опыт свидетельствует о том, что взрывная, бессистемная политическая либерализация приводит к дестабилизации внутриполитической ситуации и даже к потере государственности». Специально К.-Ж. Токаев подтвердил право народа н мирные акции волеизъявления. Имея в виду народные протесты против социальной несправедливости и расхищения чиновниками народного достояния, президент высказался за реформирование одного из главных каналов кланового контроля над рентой – госсектора. В частности, К.-Ж. Токаев заявил о необходимости серьезной ревизии фонда национального благосостояния «Самрук – Казына». Из уст второго президента прозвучал тезис о существенном сокращении количества госкомпаний и совершенствовании системы госзакупок, которые в 75 % случаев осуществляются на неконкурентной основе[329].

По итогам 100 дней президентства общим рефреном правления нового лидера стала линия – управление для бедных. По словам директора международных программ Института национальной стратегии России Юрия Солозобова, «это означает, что страна поворачивается лицом к гражданам». Более конкретно по поводу нового курса власти высказался эксперт из Казахстана Жанар Тулудинова: «Были прекращены блокировки социальных сетей, даны разрешения на проведение митингов, объявлена концепция “слышащего государства” и созван Национальный совет общественного доверия. Напряжение между обществом и властью пошло на убыль, степень доверия к власти повысилась. Этому способствовали и меры в социальной сфере, в частности, кредитная амнистия для социально уязвимых слоев населения, повышение объема выплат адресной социальной помощи. В экономике Токаев сохраняет последовательную приверженность курсу на прозрачность, подотчетность обществу, приоритет интересов общества над интересами крупных финансово-административных групп. Он также объявил об освобождении субъектов малого и микробизнеса от налогов сроком на три года. При этом Токаев, по-видимому, понимает, что оздоровление экономики и социальной сферы невозможно без ревизии деятельности таких институтов, как квазигоссектор и Единый накопительный пенсионный фонд, эффективность которых вызывает большие сомнения»[330].

Одним словом, К.-Ж. Токаев выбрал путь политического реформирования, который политологи называют консервативной модернизацией[331]. Две главные составляющие такого пути заключаются в опоре на персонифицированную власть главы государства как единственного гаранта прав и свобод личности, неуклонное следование в направлении к расширению народовластия, а не на замещение таковой даже самыми совершенными процедурами представительства.

Руководствуясь опытом Китая, консолидировавшего население вокруг идеи «преодоления бедности», теоретическими представлениями А. Маслоу в «иерархии потребностей» и оценкой социальной реальности постсоветской Центральной Азии (в Казахстане 50 % населения живет на доход в 1300 долл, в год)[332], представляется наиболее продуктивным поиск искомой идеи, способной объединить граждан в достижении поэтапно осуществляемой политики повышения благосостояния нарпода. При этом следует исключить негативный опыт советской перестройки, а именно опережающего движения в сторону либерализации политических режимов.