Клара Ассизская

Клара ничего не видела, ни на что не обращала внимания – ни на смущение женщины, ни на любопытные взгляды стоявших вокруг монахинь. Щёки её пылали, сердце часто билось, руки уже тянулись к запылённым ногам, как к тайне величайших людских стремлений. Она хотела отдаться силе Бога всей душой, всем сознанием, стать её частицей.

Пыль на человеческих ногах – это прах мира, который нужно смыть перед тем как войти в рай…

– Разреши, сестра, – прошептала она. По щекам её текли слёзы, губы дрожали.

Женщина ступила в таз с водой. Клара мыла её ноги, молясь и плача, поливала их водой из горсти, и вода, омывая кожу, как ветер овевает склоны гор, тихо журчала, как река в долине. А когда ноги стали чистыми, Клара взяла одну, обтёрла её полотенцем и, низко склонившись, хотела поцеловать её.

– Ох, нет! – испугалась монахиня.

Она не смогла дольше смотреть на это уничижение, которое казалось ей уже чрезмерным. Она отдёрнула ногу, задев при этом настоятельницу по лицу. Монахиня помертвела от страха, такого огромного, как если бы она совершила святотатство. Стоявшие вокруг сёстры побледнели. Но Клара улыбнулась, подняла глаза к небу, скрытому серым каменным сводом.

– Благодарю Тебя, Господи, – сказала она сдавленным от волнения и благодарности голосом.

Она склонила голову и запечатлела поцелуй на ногах монахини.

«Я раскрываю перед тобой душу»

Клара и её сёстры жили затворницами, но не в изоляции. Они желали учиться, искали мудрости. И получали её. Душевная восприимчивость, интерес к делам человеческим и Божественным был причиной того, что проповедники охотно приходили в монастырь Святого Дамиана.

Однажды к воротам монастыря подъехал богатый кортеж. Кони были покрыты чепраками, расшитыми серебряными листьями, упряжь украшена бронзовыми бляшками. У ворот стояло несколько рыцарей в кожаных доспехах и три духовных лица в длинных тёмных одеждах. В ворота постучали, но привратница уже прибежала, услышав голоса на дороге, и открыла окошко.

– О, владыка! – тихо воскликнула она, не в силах сдержать удивление.

Она тотчас побежала к Кларе и смиренно остановилась перед ней, зная, что сообщит сейчас нечто важное.

– Мать-настоятельница, – сказала она тихо и умолкла, ожидая, когда Клара переведёт свой взгляд от корзинки с горохом на неё. – К нам прибыл епископ, кардинал Остии. С ним два духовных лица и три рыцаря.

Кроткая улыбка осветила лицо Клары. Она отодвинула корзинку, вытерла руки о фартук, встала, отряхнула рясу и медленно и отчётливо произнесла:

– Проси священников в комнату для свиданий. Я сейчас приду туда. Рыцари пусть пойдут к братьям Франциска.

Привратница убежала, шлёпая босыми ногами. Настоятельница опустилась на колени, и её лицо стало сосредоточенным и серьёзным.

Кардинал Гуголин вошёл в комнату для свиданий. Он отстегнул плащ, небрежно бросив его на скамью, и стал с интересом оглядывать комнату, хотя разглядывать было нечего, кроме серых стен и синевы неба в окне.

На пороге появилась Клара. За ней стояла сестра Агнесса, прижавшись к стене коридора, стараясь казаться незаметной.

– Приветствую вас, господин епископ. Для нас великая радость видеть вас в нашем доме.

В ответ кардинал улыбнулся Кларе так же просто, как улыбались ей братья Франциска.

– Я пришёл к тебе за советом и молитвой, – сказал он.

Они уселись и начали беседу. Обмениваясь мыслями, они всё больше воодушевлялись: они чувствовали чудесное взаимопонимание, окрыляющее единство сознания. Они беседовали о смысле человеческой жизни, о материи и идее, о страдании и счастье, о трудах человеческой души.

– Я страдаю, сознавая существование зла, – сказал кардинал. – Я чувствую себя вовлечённым в это зло и испытываю чувство вины.

– Любовь избавляет от этого чувства, – отозвалась Клара. – Только любовь лечит муки совести. Если позволите, я расскажу вам о своих чувствах, может быть, они будут вам близки.

Он посмотрел на неё с ещё большим интересом, и она начала:

– Иногда сердце моё трепещет от блаженства, тоски и страха одновременно. И мне хочется, чтобы эти мгновения длились вечно. Я чувствую, что меня окружают добрые силы. И я гоню прочь дурные мысли, чтобы им не было доступа ко мне. Я знаю, что меня ожидает много удивительно прекрасных событий, но нужно творить добро, хоть это бывает нелегко. Нужно гнать прочь злые мысли и подозрительность, они отнимают силы. Однако и я страдаю, хоть и стараюсь это скрыть. Я научилась жить, сознавая, что зло существует, я хорошо укрыла его, окружив оболочкой любви, доброты, восторга и упоения, которые я черпаю из молитвы. Но иногда эта сдерживающая зло оболочка перестаёт быть непроницаемой, как будто в ней появляется трещина. Тогда я плачу, потому что очень страдаю. Я чувствую, что сердце бьётся где-то в гортани, мне трудно дышать. Я плачу и молю Бога, чтобы Он простил мне все мои грехи и эту мою печаль. Я молюсь так горячо, что тёмное дно моей души затягивается светом радости. Я люблю Бога и мир.