Клара Ассизская

Багровый закат в этот день был таким необычным, что несколько человек прибежали из Ассизи, беспокоясь, не пожар ли. Стоя на краю поляны, они увидели, что всё в порядке. Только братья сидели вокруг красного полотна, а среди них на почётном месте – Клара и Франциск. Позабыв обо всём, они говорили так горячо, что если бы не было солнца, над ними пылало бы зарево. Ассизцы были очень удивлены.

– Великих людей Бог послал на землю, – вполголоса сказала рыжеволосая женщина своему соседу.

– Когда они говорят, мне кажется, что они поют и играют на музыкальном инструменте. Может быть, даже лучше, чем орган в соборе Святого Руфина, – ответил тот.

Когда они поднялись, уже смеркалось. Толпа братьев проводила Клару и её спутницу в монастырь. Разговор продолжался, хотя уже не так оживлённо. Говорили о будничных делах, о погоде, о здоровье, о людях в городе.

– Наш новый дом будет в далёкой северной стране, в Праге, – сказала Клара. – Я получила письмо от Агнессы, дочери чешского короля Оттокара и госпожи Констанции. Агнесса много страдала, чтобы следовать своему призванию. Сначала её заставляли против воли выйти замуж. Святой Отец отправил в Прагу своего посла, чтобы помочь нашей дорогой сестре. Агнесса, хотя ещё очень молода – ей всего восемнадцать лет – всё своё время посвящает добрым делам. Она построила больницу для бедных, а теперь хочет создать монастырь по нашему образцу. В письме она просила прислать пять моих сестёр, строго соблюдающих наши правила. Они получат от Агнессы всё необходимое для создания нового монастыря.

– Исполни её просьбу, Клара, пошли сестёр. Пусть они несут в мир свою душу, преданную бедному Христу. В бедности заключается огонь истинной веры, чистое счастье, – сказал Франциск.

Когда они подошли к стенам монастыря, на тёмном небе показался месяц. Ворота отворились, и Клара со спутницей исчезла за ними. Франциск и его братья постояли ещё немного на дороге. В Порциунколу они возвращались молча, вглядываясь в освещённую луной темноту.

Его завещание

В окна спальни проникал бледный туманный рассвет. В каменной комнате рядами спали сёстры Клары на тюфяках, лежавших на каменном полу. Сама же она спала на охапке виноградных прутьев, покрытых куском мешковины.

Клара проснулась, хрустнули сухие ветки, служившие ей постелью. Она встала и опустилась на колени на каменные плиты пола. Прочитав короткую молитву, она подошла к мирно спавшим сёстрам. Клара подняла руку и осенила их крестным знамением. Наклонившись над ближайшей к ней сестрой, она легонько коснулась её ступни. Наклоняясь, она будила их всех лёгким прикосновением ладони. Сёстры вставали, потягивались, протирали заспанные глаза, одёргивали льняные рубашки, одевались, заправляли постели. Раздавалось шлёпание босых ног и шуршание соломы. Всё происходило в молчании. Молча перешли они в часовню, и только там открыли уста, чтобы начать новый день словами, восхваляющими Бога.

А когда они закончили читать псалмы, Клара сказала:

– А теперь помолимся за нашего возлюбленного брата Франциска. Он очень страдает, хоть он и самый счастливый из людей.

Голос её сорвался. Она вдруг увидела внутренним взором, что ждёт Франциска в последний час, увидела осунувшееся, серое от боли лицо, его руки и ноги, забинтованные полотном, на котором проступили пятна крови, и те святые раны, которые скрывались за этими грязными бинтами. Она увидела всю фигуру своего самого дорогого друга, смирившегося перед судьбой, скорчившегося на циновке в убогой хижине неподалёку от монастыря Святого Дамиана. Лицо Франциска потемнело. Глаза его болели днём и ночью так сильно, что он не мог заснуть. И она услышала его жалобу, или, скорее, мольбу:

– Боже, пошли мне терпение!

И тотчас же сам себе ответил:

– А если бы в награду за твои страдания тебе дали такое сокровище, что земля была бы чистым золотом, камни – драгоценными, а вода – бальзамом, разве ты не принял бы эти страдания?

Сердце её болезненно сжалось, по щекам текли слёзы. Она почувствовала горечь во рту.

– Помолимся, сёстры.

– Отче наш… – зазвучал чей-то голос.

Они стояли в часовне ровными рядами, сложив руки и опустив головы, полные силы, так близко, что чувствовали тепло друг друга, выстроившись непобедимой стеной, прочной цепью.

Затем сёстры перешли в трапезную. Они уже уселись за стол, когда кто-то постучал в ворота. Стучали долго, но никто не открывал. Каково же было удивление привратницы, когда, поспешив открыть ворота, она увидела на земле письмо. Подняв его, тотчас вернулась в трапезную и подала письмо Кларе. Клара открыла его, и её лицо покрыл бледно-розовый румянец.

– Слушайте, сёстры, – торжественно произнесла она, не отрывая взгляда от листа. Сёстры перестали есть, отодвинулись от стола и замерли в ожидании. – Вот песнь, воспевающая жизнь, написанная умирающим. Бог дал нам хлеб для этого стола, чтобы тело могло жить, дал нам солнце, звёзды, небо, деревья, цветы. Но только Франциску Бог показал ценность мира, позволил ему познать иную ценность земли. Бог вдохновил его на эти строки: