Клара Ассизская

– Отче наш, сущий на небесах! Не введи меня в искушение! – в отчаянии закричала она.

И вдруг ей на мгновение показалось, что этот крик своей силой раздвигает стены монастыря, прорывается сквозь ночную тьму, несётся к свету, скрытому за небосводом, где-то непостижимо высоко.

Но ещё не отзвучал этот её крик, как чёрный ребёнок появился вновь. Беззвучно выскользнул он из темноты и остановился на границе света. Одну ногу он вытянул вперед, желая подойти к Кларе, но сдерживаемый некоей силой, вынужден был стоять именно там, на этой черте. Ребёнок замахал руками, как ночная птица крыльями.

– Эй, ты, – гулко засмеялся он. – Не плачь так много, если не хочешь, чтобы разжиженный мозг вытек через ноздри. А то потом нос твой станет кривым.

Клара вскочила и ответила решительно:

– Ничего не сделается тому, кто служит Богу!

Маленькая чёрная фигурка исчезла и больше не появлялась.

В эту ночь Клара не ложилась. Она молилась до рассвета, стоя на коленях перед алтарём в золотистом круге света светильника. Она видела, как рождается день, медленно светает, розовые лучи побеждают мрак и восходит солнце, источник и надежда жизни. Молясь, она думала о земле, о зелёных лугах, усыпанных цветами, о чистой воде в озере и стройных камышах у его берегов, о серебряных вершинах гор, поднимающихся к прозрачному голубому небу, по которому плывут белые и лёгкие, как дыхание, облака.

«Спасибо, сестра»

В келье царил полумрак. Больная Клара лежала на ложе у стены. Она была слаба, но спокойна. На её пожелтевшем лице блуждала улыбка. Она чувствовала не боль, а большую слабость, тяжесть, которой налились руки и ноги, и которая шумела в висках и тёмными пятнами стояла в глазах. На лбу проступал пот и тонкой струйкой стекал на мешок, подложенный под голову. Этот стекавший пот раздражал Клару. Она стирала его руками, но он тотчас же появлялся вновь, горячий и мучительный.

На табурете в углу лежала льняная салфетка. Клара посмотрела на неё.

– Агнесса! – слабым голосом позвала она сестру, чтобы попросить подать эту салфетку. Но девушка не пришла. – Агнесса! – громче повторила Клара.

Ответом ей снова была тишина, не нарушаемая никакими звуками в стенах дома. Клара вздохнула и перевела взгляд на небо за окном. Оно было тёмным. Клара снова вздохнула и на время забыла о своих страданиях. Душа её улетела в пространство, в это оловянное небо, скрывающее рай, где нет страдания. Но в ту же минуту сильное жжение в уголках покрасневших глаз вернуло её на землю.

– Бенвенута… Бальвина… Придите кто-нибудь сюда, – прошептала она.

Ответом была тишина. Только откуда-то издалека, из сада, доносился звук затачиваемого серпа.

– Сёстры, дорогие, где вы? Сёстры мои…

Она вдруг умолкла на полуслове, услышав тихое мурлыканье. В приоткрытые двери вошла большая рыжая полосатая кошка, которая давно уже жила в монастыре. Котика подошла к постели, потёрлась о высовывавшиеся из-под простыни виноградные ветки, положила передние лапы на постель и замурлыкала ещё громче…

– Видишь киска, никого здесь нет, кто бы мог подать мне салфетку, – сказала Клара, глядя в красивые золотисто-зелёные, словно в них отражался какой-то райский луг, кошачьи глаза. Говоря о салфетке, она перевела взгляд на этот кусок полотна на табуретке. Кошка тоже посмотрела туда, мяукнула и медленно, с достоинством подошла к табурету. Она ухватила салфетку за кончик и стянула её на пол. Стоя с куском полотна в зубах, она смотрела на лежащую женщину, словно ожидая приказаний.

В эту минуту кошка, неразумное животное, такое далёкое человеку в понимании мира, казалось, всё понимала. Клара задрожала. Зелёные кошачьи глаза были похожи на человеческие, и ей на мгновение показалось, что перед ней равное ей существо.

«Разве в раю все создания Божии не были братьями и сёстрами?» – подумала она и, не отрывая взгляда от умных кошачьих глаз, сказала:

– Кисонька, ты не умеешь её нести. Зачем ты тащишь её по земле?

В её голосе был лёгкий упрёк, с каким она иногда обращалась к сёстрам.

Кошка как будто поняла эти слова. Она взяла салфетку по-другому, выше подняла голову и, не касаясь полотном пола, подошла к ложу Клары.

– Спасибо, сестра, – шепнула Клара и вытерла пот со лба.

Когда она почувствовала облегчение и огляделась, кошки уже не было в комнате. Она вышла беззвучно. Кларе показалось, что в комнате стало светлее, как будто появился какой-то свет, золотисто-зелёный отблеск райских лугов. Она посмотрела в окно, но небо было таким же серым, как и раньше.

«Ты ли это?»

Наступила весна, еще одна весна зрелых лет Клары. Прошла Пасха. Сёстры ещё ощущали радость этого праздника, радость мира, освободившегося от зимнего оцепенения.

Было второе воскресенье после Пасхи. Сёстры собрались в часовне. В этот раз они пришли с особой радостью, так как брат Филипп должен был читать проповедь. Он всегда красиво говорил, а в красоте есть сила, ведущая к добру.

Брат Филипп стоял у стены, высоко подняв голову, глядя на пламя свечи на алтаре, пытаясь найти нужные мысли и слова. Затем он перевёл взгляд на сидевших на скамьях сестёр.