Клара и мистер Тиффани

— Разве вы не считаете, что красота может рождаться внутри? — спросила я. — Из радости или печали человека, а не из внешних источников культуры?

— Конечно, как ваша лампа с бабочками. Когда человек наблюдает природу, его чувства оказывают глубокое воздействие на художественное видение. Вы были явно околдованы бабочками, и я хочу, чтобы вы подпадали под очарование еще многих явлений природы.

— Это нетрудно.

— Вы действительно работаете здесь? — спросил Джордж.

— Я играю здесь. Каждый день.

Он провел нас через целый лес мольбертов с незаконченными картинами маслом к своему столу банкетного размера в глубине комнаты.

— С недавних пор я заинтересовался часами, — сообщил Тиффани и показал несколько рисунков. — Люди, которые не могут позволить себе витраж, в состоянии приобрести часы, и это принесет красоту во многие дома. Когда-нибудь, Клара, создайте мне часы, которые заставят людей ценить время.

«Создайте мне… Создайте мне…». Вот оно и произошло. После всего одной лампы и пары витражей он думал обо мне как о состоявшемся дизайнере. Я привнесла нечто уникальное и выражающее меня. Я отличилась, и он вновь и вновь будет использовать мои таланты — это как раз то, к чему я стремилась.

— Пусть что-то еще околдует вас и станет поводом использовать это в качестве мотива, как с бабочками. Желание побеждает там, где ему освобождает место знание. Столько еще предстоит исследовать! Эмали, например. И янтарь.

Он опустил свою руку в чашу, полную янтарных бусин неправильной формы.

— Последуйте моему примеру. Это создает такое прекрасное чувство…

Мы оба погрузили руки в чашу и, пропуская бусины между пальцами, не могли удержать улыбки от испытываемого ощущения.

— И раковины. — Он положил в руки Джорджа большую раковину моллюска-аргонавта, разделенную перегородками. — Приложите ее к щеке.

Джордж так и поступил, а затем приложил ее к моей. Прохладная гладкость создавала ощущение глубокого моря.

— Накройте ею ухо, — подсказал Тиффани.

Звук далекого прилива подхватил меня.

— Посмотрите на нее на свет…

По радужно переливающейся поверхности побежали полоски бледно-розового, зеленоватого оттенка и цвета морской воды.

— Когда источник света идет изнутри, цвета еще сильнее играют и можно видеть прожилки. Я спроектировал бронзовую основу, которая будет использоваться с проводкой в качестве небольшой электрической люстры. — Мистер Тиффани протянул нам большую китайскую чашу, полную кусочков перламутра: — Опустите ваши руки сюда. Играйте ими.

— Такое ощущение, что эти кусочки сделаны из атласа, — удивилась я. У большинства поверхность была гладкая, но у некоторых она оказалась не без изъянов, как у жемчужин неправильной формы. — Гладкие изящнее, но, мне кажется, шероховатые более интересны.

— Вы мыслите в правильном направлении. — Он взмахнул руками и показал нам свои запонки. Это были пластинки перламутра неправильной формы, оправленные в серебро. — Ваше мастерство и видение будут расти от проекта к проекту. Выберите несколько кусков, привлекающих вас. Сделайте что-нибудь с ними. Что вам хочется?

«Лампу. Это будет лампа из морских глубин», — решила я.

— Надо ли стараться не превышать затраты?

— Нет.

Глава 20 Морской конек

Минула целая неделя размышлений, пока я не рассказала Элис о десятке кусочков перламутра, которые мистер Тиффани позволил мне выбрать. Она подняла их с моего рабочего стола по одному и потерла пальцем все их завитки и изъяны. Каждый кусок был размером с двадцатипятицентовую монету.

— Они прекрасны!

— Да, но желание использовать их и подготовить набросок, чтобы с выгодой преподнести их преимущества, — все равно что подобрать платье к паре перчаток.

— В последний раз ты начала с абажура, а затем перешла на основание лампы. Теперь действуешь наоборот.

— Полагаю, это не имеет значения. Можно было начать с подобия расширяющегося ведерка в качестве основания и на нем создать модель из формовочной глины. Высота — два фута.

— Слишком уж высоко для масла.

— Мне хочется, чтобы это бросалось в глаза. Для масла можно вставлять внутренний съемный бачок, как в устройстве для варки овсяной каши. Таким образом было бы легче заливать масло.

— Где же ты разместишь ракушки?

— Думаю, на заплечиках. Это самая выступающая часть. Я вдавлю несколько ракушек в глину и начерно подготовлю мою работу, чтобы показать мистеру Тиффани. Если он скажет, что ее стоит продолжать, то Джузеппе сделает слепок из гипса. Я нарисую на нем узор.

— А ты уже представляешь его в уме?

— Вот в чем ты окажешь мне помощь. Мне нужен рисунок и для абажура. Давай в воскресенье пойдем в аквариум в Бэттери-парк.

Мы были заворожены рыбками — крошечными, круглыми, полосатыми, гладкими, смахивающими на луковицу, гадкими с виду, миленькими, колючими и зловещими. Для абажура мы выбрали несколько красивых особей цвета коралла, с легким серебристо-голубым окрасом на брюшке, с раздвоенными хвостами. Мы разместим их среди листьев морских водорослей зеленых и охряных тонов на фоне голубого стекла с рябью.

Глядя на морских коньков, я пробормотала: