Кларджес

«Что теперь?» — думал Кудеяр. У него было время отдохнуть — может быть, в холмах над Старым Фортом — и поразмышлять над дальнейшими планами. Спешки, подозрений, преследований, опасностей больше не было. Он громко рассмеялся. Он стал амарантом Гэйвина Кудеяра, будущее открывалось перед ним, как дорога без конца, ведущая в туман неизвестности. Больше не нужно было ежеминутно напрягаться, решать задачи, преодолевать препятствия… Больше не нужны были замыслы и махинации, больше не нужно было бросать вызов судьбе. «Кроме того, — с язвительной насмешкой над собой подумал он, — больше не будет ни с чем не сравнимого ощущения торжества, возможного только тогда, когда махинации и замыслы приводят к успеху».

Тем не менее, Кудеяра не покидало смутное беспокойство. Да, он победил. Да, он получил награду. Но чего, на самом деле, стоила эта награда? Чего стоила вся существующая система, если амарант не мог отчаянно дерзать, стремясь к вершинам славы — в отличие от других, старательно избегавших риска, неизбежно сопутствующего неповторимым достижениям? Амарант был так же труслив, как гларки, и так же неблагороден.

Кудеяр вспомнил о звездолете «Отважный» — теперь его, наверное, уже заправили и приготовили к полету в бесконечную ночь космоса. Может быть, стоило навестить космопорт в Эльгенбурге и нанести визит Райнхольду Бибюрссону.

XX

1

Амарант Роланда Зигмонта провел еще один суматошный день в Верховном совете, но ему удалось освободиться перед ужином.

Он ел в одиночестве, благодарный возможности находиться в тишине и покое, и просматривал ежедневные газеты.

Журналисты возбужденно обсуждали появление нового Гэйвина Кудеяра, но выражались осторожно, не переходя на личности.

В передовице «Широковещателя», популистской сводки новостей, как правило отражавшей интересы гларков и расплода, содержались следующие рассуждения:

«Как известно нашим читателям, редакция «Широковещателя» никогда не придает значения подразделению на филы, никогда не уделяет особое внимание какой-либо отдельной филе и не подвергает критике какую-либо конкретную филу. Тем не менее, нас беспокоит решение Общества Амарантов, относящееся к 1762 суррогатам, выпущенным на свободу в связи с шантажом со стороны Гэйвина Кудеяра.

Невозможно не признать, что эти суррогаты, будучи идентичными двойниками соответствующих амарантов, являются в этом смысле личностями, тождественными их создателям и располагающими теми же правами, что и первоначальные амаранты.

И все же, прибавление 1762 человек к популяции амарантов, то есть увеличение численности Обществка на 17,62 %, пропорционально обременит производственные мощности Предела. Поразительно, что каждый амарант, располагая неограниченным количеством времени и возможностями накопления несметных богатств, потребляет в десять, а то и в сто раз больше продукции и услуг, чем типичный представитель расплода.

Мы считаем, что Общество могло поддержать свою высокую репутацию и оправдать доверие общественности, регистрируя суррогатов в расплоде. Принятое решение — не что иное, как фаворитизм и предоставление самим себе особых привилегий».

Амарант Роланда кисло улыбнулся и уделил внимание «Вестнику» — газете, главным образом выражавшей взгляды верхних фил:

«Город полнится возмущенными кривотолками, на наш взгляд нисколько не оправданными источником всех этих треволнений, а именно официальной регистрацией 1762 преждевременно и насильственно освобожденных суррогатов в качестве членов Общества Амарантов.