Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника

Как складывалась личная жизнь Эдварда Хайда? Чтобы «создать дом, избавиться от беспорядочных привычек, порождающих нерешительность и непоследовательность, с согласия и одобрения отца он 6 февраля 1632 года женился на чистой и красивой юной леди, дочери сэра Джорджа Эйлифа, человека состоятельного и пользующегося хорошей репутацией в Уилтшире» [10, 13]. По матери первая жена Хайда Анна принадлежала к роду Сен Джон, родственными узами связанному со многими самыми знатными фамилиями страны. Брак не был долгим: всего через пять месяцев жена, заболев оспой, скончалась через два дня после выкидыша, оставив Эдварда вдовцом. Он признавался, что «испытал огромные муки и потрясение духа, потеряв ко всему интерес, и только обязательства и уважение к отцу оградили его от того, чтобы забросить все мысли о книгах и отправиться в состоянии меланхолии за моря». Каковы были мотивы, подтолкнувшие Хайда к этому браку? Как видим, сам он подчеркивал рациональные мотивы (изменить образ жизни, укрепить связи с влиятельными кланами). Но в словах «чистая и красивая», написанных почти через сорок лет, кажется, слышно чувство: память сохранила боль от утраты. Первенца, родившегося во втором браке, он назвал Анной. Она, в свою очередь, родит дочь, тоже Анну, которой суждено стать британской королевой.

Связей с родственниками жены Эдвард не утратил, в том числе с фамилией Вильерс, к которой принадлежал покойный фаворит Якова I и Карла I герцог Бекингем. Первым сохранившимся сочинением Хайда был ответ на работу некоего Генри Уоттона «Параллель между Робертом, покойным графом Эссексом, и Джорджем, покойным герцогом Бекингемом». В нем доказывалась ложность аналогии между этими двумя деятелями. Не удивительно, что сочинение Хайда понравилось Карлу I, и он якобы пожелал, чтобы автор написал полную биографию своего фаворита. На склоне лет Кларендон был сдержан, характеризуя Бекингема. Он писал, что герцог «достиг величия, почестей и успеха никакими другими преимуществами или рекомендациями, кроме как красотой, грациозностью и привлекательностью собственной персоны». Став фаворитом Якова, Бекингем вызвал недовольство у многих, посчитавших, что он «руководствуется своими аппетитами, а не правилами справедливости», что доходы страны «идут на обогащение одного семейства». Кларендон не отказывал Бэкингэму в благородстве, искренности, щедрости и личной храбрости – никто не считал его способным на низкие поступки ради денег. Но главной бедой было отсутствие у него настоящих друзей, которые могли бы подсказать, как поступить с честью и добиться истинных интересов, дать совет или помощь [10, 90–96].

Первое появление Хайда в придворных кругах связано со скандалом вокруг семейства Вильерс. Кузину покойной жены Эдварда, соблазнил, обещав жениться, придворный Генри Джармин, занимавший при дворе особое положение благодаря полному доверию со стороны Генриетты Марии. Когда обнаружилась беременность обманутой фрейлины королевы, ее брат Уильям, лорд Грэндисон, то ли вызвал соблазнителя на дуэль, то ли заявил, что сделает это. Дело дошло до короля, и оба были отправлены в Тауэр. Под влиянием королевы Карл I стал на сторону Джармина и даже заявил Уильяму, что «его сестра виновна больше, чем кто-то думает». Он отказался принять составленную по совету Хайда петицию и холодно отказал матери несчастной жертвы соблазнения. По замечанию Хайда, ни к какой «бедной женщине не относились с меньшим расположением, и никакая женщина не заслуживала большего сочувствия». Хайд осторожно намекал, что позиция короля вызвала раздоры в придворной среде и едва ли не стала толчком к будущей гражданской войне. Причина, по которой королева встала на сторону Джармина, не была тайной. Есть свидетельства, что он был ее любовником, а после гибели Карла I они якобы обвенчались. Более того, некоторые историки допускают, что этот человек мог быть настоящим отцом кого-то из принцев, если не всех королевских детей. Иногда обращают внимание на внешнее сходство Джармина и Карла II, заметное на портретах. Если любвеобильность передается по наследству, то второй Карл больше напоминает Джармина, чем примерного семьянина Карла I.