Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника

Тем не менее, у Карла II было много привлекательных черт: он был дружелюбен к окружающим, доступен не только для придворных, например, во время пеших прогулок со спаниелями в парке Сен Джеймс, непритязателен, был знающим и интересным собеседником. Он обладал обаянием и во время странствий приобрел понимание людей. Он не был героическим борцом за принципы, хотя принцип божественного происхождения власти целиком принимал. В ситуации опасности он мог сконцентрироваться и напряженно работать, но в обычное время для этого у него не хватало прилежания. Его всем известные многочисленные любовные приключения в принципе не слишком портили репутацию, поскольку не выходили за рамки приемлемого поведения для монарха в ту эпоху [33, 1–2]. Английский историк Х. Пирсон в биографии Карла утверждал, что внешность монарха в большой мере предопределила черты его характера. Он имел рост в шесть футов, то есть свыше метра восьмидесяти сантиметров, едва ли не на голову выше среднего современника. Он был худощав, но хорошо сложен. Рост давал ему чувство психологического превосходства над окружающими, чувственный рот и выдвинутый подбородок свидетельствовали одновременно о решительности и снисходительности к самому себе. От своего деда Генриха IV Французского он унаследовал веселый нрав, здравый смысл и похотливость. О фаворитках короля в связи с его взаимоотношениями с Хайдом речь пойдет ниже. В отношении к религии он не был фанатиком и с подозрением относился к тем, кто демонстрировал религиозное рвение. Как многие англичане, он любил спорт, регулярно играл в мяч, был охотником и рыболовом, любил ходить пешком и танцевать. Очень любил собак, которые были с ним почти постоянно: на прогулке и заседании совета, в карете и спальне — тоже черта английского джентльмена. Пирсон писал: «В основном современники и историки представляли Карла слабым королем, но он был тверд, чтобы делать то, что хотел, и достаточно хитер, чтобы дождаться для этого нужного момента. Наряду с обычной мягкостью у него были периоды упрямства, что отчасти шло от характера, отчасти от опыта, приобретенного в нищете изгнания и сопротивления ковенанторам, когда его унижали и подчиняли» [76, 132].