Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника

Как Кларендон понимал собственную роль на пике своей карьеры? Известно, что Ормонд советовал Хайду стать кем-то вроде премьер-министра или следовать Ришелье и Мазарини. Собственно, пример такого рода, можно было найти в недавней истории Англии — Бекингем при Карле I. Хайд этим не соблазнился: он отвечал Ормонду, что Англия не потерпит фаворита, который из-за собственных амбиций будет пренебрегать общественным долгом. Понятие «первый министр» «так недавно переведено с французского языка на английский, что пока непонятно его значение, но любой человек ненавидит бремя, которое оно налагает». По апологетическому мнению одного историка, концепция Хайда ясна: задолго до Локка он выступал за разделение законодательной и исполнительной власти. Законодательные функции осуществляются королем в парламенте, исполнительные — королем в совете [29, 683–684]. При Кларендоне Тайный совет функционировал следующим образом: для решения текущих вопросов создавались временные комитеты; всего в 1660–1666/7 гг. было учреждено порядка пятидесяти таких комитетов по различным вопросам внешней и внутренней политики, торговли. Продолжительность их работы различалась, но чаще они собирались в течение короткого времени для подготовки доклада в Тайный совет. На постоянной основе работали комитеты по морским делам и по торговле и плантациям (колониям). Секретный комитет по внешним делам был создан по предложению Кларендона в июне 1660 года, однако он был самым неформальным из всех структур Тайного совета, включавшим «ближний круг». В зависимости от тематики вопросов в его составе делались изменения. Так, в обсуждении продажи Дюнкерка Франции не участвовал Ормонд, зато были включены специалисты по военно-морским делам: герцог Йоркский, Сэндвич и Картерет. В рассмотрении вопроса о заключении брака Карла II принимали участие только Кларендон, Ормонд, Саутгемптон, Манчестер и Николас.

Празднования в честь реставрации монархии не могли избавить от трудностей, с которыми столкнулась новая власть. Кларендон выделил, прежде всего, проблемы, связанные с теми, кто пострадал и требовал компенсаций за верность роялистскому делу, и религиозный раскол, переживаемый страной. Компенсаций требовали те, кто сидел в тюрьмах и потерял земли. Роялисты не были единой группой и плохо ладили между собой, что Хайд объяснял «жестоким тираническим правлением Кромвеля», посеявшим эти раздоры. Религиозные секты, по его мнению, подрывали социальный порядок, разрушая «почтительность и уважение, святыни и символы веры. Дети теперь не спрашивали благословения родителей, а те не заботились об их обучении; девушки общались без осторожности и скромности; их можно было встретить в тавернах и скверных кабаках, те же, кто был строже в своем поведении, стали женами священников-раскольников или армейских офицеров. Дочери знатных фамилий вступали в брак с пророкамина-час или с людьми низкими и неравными себе. Родители не имели власти над детьми, которые их не слушались и им не подчинялись; всякий поступал так, как ему хотелось». Столь мрачно описав моральный климат в стране ко времени Реставрации, Кларендон с чувством, которое позднее назовут патриотизмом, воспевал свойства английского народа, почти утраченные в годы республиканского режима: «Наша нация потеряла свойственную ей принципиальность, добродушие и щедрость, место которых заняла корыстная любовь к деньгам. Все, что вело к обогащению, объявлялось истинно мудрым и законным. Наступил распад, и высшие проявления дружбы, направленные на то, чтобы предотвратить дурное и неправильное поведение, стали казаться неуместными» [10, 378–382].