Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника

В тот же день, во второй заход, казнили полковников Адриана Скрупа и Джона Джонса; последний во втором браке был женат на сестре Кромвеля. Скруп, сначала отпущенный из тюрьмы, был арестован вторично на основании показаний генерал-майора Брауна, сообщившего, что в разговоре с ним после освобождения Скруп не только не раскаялся, наоборот, на ремарку Брауна, что казнь короля разрушила страну, ответил: «Кто-то считает так, кто-то по-другому». Перед казнью Скруп был настолько спокоен, что просто заснул, когда повозка увезла первую пару жертв, чтобы затем приехать за второй. Он сильно храпел, и Джонс разбудил его, спросив о самочувствии. Он ответил: «Очень хорошо. Благодарю Бога, никогда не чувствовал себя лучше. И теперь я омою невинные руки и предстану перед твоим алтарем, Боже». В последнем слове он восславил Господа и простил своих врагов, в том числе, не назвав по имени, «того, из-за кого я сегодня привезен сюда на страдания». Оба полковника мужественно встретили смерть. Джонса казнили в тот день четвертым, палач настолько насытился кровью, что велел своему помощнику кастрировать, вскрыть живот, отрубить голову и четвертовать тело 63-летнего старика. Мужество и вера Джонса были велики, и молва гласила: в день казни в его поместье, конфискованном Карлом II, расцвела яблоня. Через день, 19 октября, были казнены полковники Экстелл и Хакер. Они также встретили смерть с достоинством. Хакеру «повезло»: вероятно, по приказу Монка, он был повешен до полного удушения, и остальные действия проделали над мертвым телом. В этот раз казнь состоялась не в Чаринг Кросс, так как местные жители пожаловались, что невозможно вытерпеть запах горелой человеческой плоти, а в традиционном месте — Тайборне. О казнях 17 октября сообщал Эвлин: он на них не присутствовал, но в разных местах «натыкался» на обрубки тел и привезенные с эшафота корзины с зажаренными внутренностями.

Варварские казни цареубийц продолжились в апреле 1661года— тогда были казнены полковник Джон Баркстед, полковник Джон Оки и бывший парламентарий 67-летний Майлс Корбет. Сначала им удалось бежать на континент. Баркстед вызывал у роялистов особую ненависть, так как в течение семи лет был комендантом Тауэра и отличался жестоким отношением к заключенным. Оки был одним из организаторов казни Карла I. Вчетвером с полковниками Уолтоном и Диксуэллом эти двое сумели укрыться в относительно безопасном месте в Германии — в укрепленном городке Ханау недалеко от Франкфурта-на-Майне, где проживало немало эмигрантов-кальвинистов. Оба сильно скучали по своим женам, которые выехали к ним. Товарищи решили встретить их в Голландии, чтобы вместе вернуться в Ханау. Получив уверения от английского посланника в Гааге Даунинга, которого они давно знали, что в Нидерландах нечего опасаться, они прибыли в Делфт. Им было невдомек, что Даунинг был агентом роялистского двора, специальная задача которого заключалась в том, чтобы заманить в ловушку и отправить в Англию цареубийц. В Делфте к ним присоединился Корбет, скрывавшийся в Голландии. Радость встречи была столь велика, что он на свою беду задержался с друзьями. Ночью с отрядом появился Даунинг, и ловушка захлопнулась. Даунинг убедил городские власти не вмешиваться, показав приказ короля Англии об аресте. Все трое были отправлены на родину. Они приняли приговор со спокойствием, прося Бога о прощении. Особую «милость» оказали Оки, в последнем слове призвавшему присутствующих «подчиниться вернувшемуся дому Стюартов»: родным разрешили тихо захоронить обрубки тела полковника по христианскому обряду. Во время казней толпа была настроена уже не так, как в октябре, она была мрачна и молчалива, если не считать отдельных выкриков против Баркстеда. Воодушевление от воцарения Карла II прошло.

По этому поводу епископ Бернет писал: «Настроение народа стало враждебным к жестоким процедурам; когда цареубийцы воспринимались как в высшей степени одиозные личности, когда судили первых из них, на казни собирались огромные толпы, и всем присутствовавшим нравилось то, что они видели. Тем не менее, одиозность преступления стушевывалась вследствие частых казней, а большинство жертв умирали стойко, с достоинством, оправдывая то, что сделали, не без видимой радости от собственных страданий. Так что королю советовали остановить эти процедуры или, по крайней мере, перенести их подальше от Чаринг Кросс» [1, I, 281].